«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…. Яков Николаевич Нерсесов
просто устал воевать. Сказалось и полученные ранее тяжелые ранения в голову. Наполеон потом свалил на него свои просчеты под Смоленском – «Жюно дал русским спастись. Он мне губит всю кампанию!»
…Кстати, в его последних (тяжело складывавшихся: Испания, Австрия и, возможно, даже в 1806—07 гг. против русских в Польше?) кампаниях это уже стало для него типичным: если, что-то пошло не так, то надо немедленно найти крайнего и публично сделать его «козлом отпущения». Так бывает, в том числе, с Великими или, jedem das seine…
Но на самом деле, ни одному Жюно уже не хватало энергии в боях с упорными и самоотверженными русскими, стоявшими на своей земле насмерть. Сам Бонапарт уже явно был не тот (к тому времени его гений уже так устал, что явно «задремал»!? ), он даже не оставил за себя единого командующего в преследовании русских армий! И формально ни маршал Мюрат, ни маршал Ней не могли приказывать генералу Жюно: они могли лишь поносить его последними словами на армейском жаргоне. В результате, ситуация на поле боя была сродни крыловским «лебедь, рак и щука».
Принято считать, что Жюно не мог стремительно осуществить предписанный ему маневр, поскольку прямо перед ним находилось топкое болото. Для его форсирования надо было заготовить фашины и по одному – след в след – попытаться пересечь трясину либо и вовсе пойти в далекий обход. И то и другое были весьма опасными и затяжными по времени маневрами, поскольку никто не знал глубины и обширности болот. На это были способны только такие отчаянные храбрецы как Ней или покойный Ланн, но никак не «уставший от войны» бывший адъютант Бонапарта Жюно. К тому же, для решительных действий у него, все же, было слишком мало сил – 13—14 тыс. неподходящих для серьезных боевых действий рыхлых и инертных розовощеких вестфальцев (как их презрительно звали в Великой армии – «вестфальская ветчина»), по оценкам сослуживцев, более пригодных для конвоев, охраны и хозработ, а не стремительных марш-бросков и рисковых атак на поле боя. Так получилось, что Жюно по ряду вышеизложенных объективных и субъективных причин не хотел атаковать, отговариваясь неимением приказа от императора, что было правдой. Никакие просьбы и уговоры азартного кавалерийского рубаки Мюрата и бывшего гусара-«сорви-головы» Нея (даже упоминание о возможности получения Жюно столь заветного для него – одного из старейших наполеоновских соратников – маршальского жезла) не помогли.
Жестокий бой в теснине у Валутиной горы (так порой, в литературе называют эту серию боев) длился до поздней ночи.
Конница Орлова—Денисова с успехом отразила все попытки Мюрата обхода русской позиции. И хотя Ней все же предпринял подряд несколько фронтальных атак (в 17 часов, в 18 часов, в 19 часов, в 21 час), но все они закончились безрезультатно. Тем более, что Барклай успел поддержать Тучкова полками 3-го пехотного корпуса. А вот Жюно так и простоял со своими «розовощёкими» вестфальцами в тени