«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…. Яков Николаевич Нерсесов
как следует не помахавшись с врагом в открытом поле. Подобно опавшим осенним листьям зашелестели по армейским рядам анекдоты и песенки, зло высмеивающие Барклая. Все чаще говорили об умышленном отступлении и об «измене» «немца» и «чухонца» Барклая: простые солдаты по-своему относились к Барклаю-де-Толли – они, с легкой руки грузина Багратиона, называли его «болтай, да и только». Как-то подъехав к солдатскому биваку, на дежурный вопрос – «Хороша ли каша?» – Барклай получил многозначительно дерзкий ответ: «Хороша, да не за что нас кормят…» Дальше – больше: проезжая мимом одного из полков, он услышал себе вдогонку солдатское: «Смотрите! Смотрите! Вот едет изменщик». Далее последовала нецензурная брань.
Среди патриотично настроенного офицерства и особенно амбициозного генералитета все громче звучали голоса, требующие немедленной смены «умственно убого» командующего – так пренебрежительно отзывался о нем Карл фон Клаузевиц (1780—1831) – в ту пору прусский штабной офицер из 1-го кавкорпуса русской армии.
Следует назвать наиболее «засветившихся» недоброжелателей «чухонца» в армейской среде: страна должна знать имена своих «героев» Былых Времен.
В первую очередь, упомянем такую неоднозначную и спорную фигуру, как участник легендарных Итальянского и Швейцарского похода «русского Марса» (большой почитатель его полководческого наследия) и всех последующих войн России и Франции, а потому слывший в придворных кругах большим стратегом, брат царя, Великий князь Константин Павлович. На самом деле, как и все мужчины из династии Гольштейнов (Романовых), он был всего лишь большим специалистом по плац-парадному фрунту.
Этот средний сын Павла Петровича, на пару с Беннигсеном интриговавший против Барклая, открыто обвинял «нерусского» Барклая в измене, внося тем самым немалую дозу лжи. «…Не русская кровь течет в том, кто нами командует. А мы, и больно, должны слушать его… " – патетически восклицал этот большой бахвал и откровенный хам – сын чистокровной немки (!) и почти такого же отца (!) – перед толпой жителей Смоленска, когда русская армия покидала город. Дальше – больше! Якобы от имени ряда видных генералов (либо даже в их сопровождении?) Беннигсена, Римского-Корсакова, Армфельда, принца Александра Вюртембергского, Тучкова 1-го и Ермолова он, как командир гвардейского корпуса 1-й армии неожиданно пришел к Барклаю и грубо заорал, что у «немца, изменника и подлеца, продающего Россию, больше под командой он состоять не будет и со всеми своими гвардейцами переходит под начало Багратиона». Дальше понеслась такая нецензурная брань (Великий Князь был большой до нее охотник и мастак), что все присутствовавшие пожалели, что оказались ее свидетелями. Сам Барклай все молча выслушал и через два часа после происшествия предписал своему подчиненному – генералу, Великому князю Константину Павловичу «Романову» (на самом деле – Гольштейн-Готторпу) – немедленно сдать корпус генералу Н. И. Лаврову и отправиться