Не стреляйте в рекламиста. Иосиф Гольман
бытиях реальную подоплеку или, не дай Бог, реальных прототипов – то автор за это ответственности не несет.
Глава 1
Александр Петрович Орлов, бухгалтер
Моему «Панасонику» пять лет, но показывает он еще неплохо. На экране гангстеры вовсю палили друг в друга изо всех видов оружия.
Валентина, как человек ответственный, делала в своей комнате уроки. Правда, помогал ей в этом магнитофон, включенный на полную катушку. Даже отсюда было слышно, как Ю. Шевчук с чувством выдавал свой старинный хит про осень. А вот Валек пытался любыми средствами зацепиться за боевик и остаться в нашей комнате.
Впрочем, здесь ему не светило. Лена уже почти отложила свое вязанье, и Валек тщательно взвешивал шансы: и по заду получить неохота, и понять, кто кого одолел в телевойнушке, тоже очень желательно.
Ну а я, Александр Петрович Орлов, уютно пристроил свое, прямо скажем, немаленькое тело в старое продавленное кресло. За двадцать лет службы оно стало в точности соответствовать моим формам. Мои женщины давно порывались его выкинуть, но каждый раз я грудью вставал на защиту ветерана. Лишь в нем я чувствовал себя так, как когда-то в далеком детстве: спокойно и защищенно.
Короче, ситуация полностью отвечала избитому, но абсолютно точному определению: простое человеческое счастье. Жаль, что мы понимаем это, лишь когда оно позади…
Потому что через минуту в дверь постучали.
Само по себе это было неудивительно. Мы достаточно гостеприимные люди, а мой бизнес (я работаю бухгалтером в небольшом рекламном агентстве) не приносит тех дивидендов, при которых начинают летать пули. Поэтому никаких новомодных телекамер наружного наблюдения и прочей детективщины мы не имели.
Я, кстати, даже и не шевельнулся, чтобы открыть дверь. Во-первых, при росте 164 сэмэ и весе 96 кэгэ лишний раз шевелиться нежелательно.
Во-вторых, зря, что ли, я рожал двоих детей? Девочка тринадцати лет и семилетний мальчик вполне могут открыть дверь самостоятельно. Тем более что девять из десяти – это пришли их товарищи.
И наконец, в-третьих, я был занят: шилом проделывал в брючном ремне очередную дырочку. Это занятие раздражало меня по определению. В сорок пять лет неприятно наблюдать в зеркале отражение, которое подошло бы кому угодно, но только не твоему, по-прежнему молодому, внутреннему «я». К тому же шило было слишком большим и длинным для такой работы, но почему-то с тонкой, очень неудобной деревянной ручкой. Короче, пусть бегут к двери молодые и стройные.
Дети тоже не поторопились: Ленке пришлось еще раз оторваться от вязания и сделать угрожающее лицо. Валек притворился испуганным и пошел-таки встречать гостей.
Но, Бог мой, кто к нам пришел…
Услышав вскрик Валька, я пружиной вскочил с кресла, влетел в коридор и увидел… Гнуснейшие глаза – вот что я увидел в первый момент. Они принадлежали долговязому мужчине неопределенного возраста, державшему полуоглушенного Валька за лицо и шею. Глаза не были злыми или страшными. Они просто были безразличными, и жизнь моего сына в понимании этого скота не стоила ни копейки. Хотя сравнивать таких со скотом – здорово обижать последних.
Но тогда такие гуманистические соображения не пришли мне в голову. Мне просто стало страшно. Страшно так, как никогда до этого и, надеюсь, после этого тоже. У меня все внутри обмякло. Я ведь бухгалтер, а не Рэмбо.
Кроме того, второй из троих вошедших направил мне в лицо маленький пистолет. Несмотря на скромные размеры, ствол имел явно не игрушечный вид. И, судя по сноровке, его хозяин умел им пользоваться. Странное дело, но человек, державший меня под прицелом, из всех пришедших был мне ближе и чуть ли не роднее. Он ведь целил в меня, а не душил моего семилетнего сына.
К нему я и обратился:
– Ребята, берите что хотите, только не надо глупостей.
В квартиру, аккуратно затворив за собой дверь, вошел четвертый, обычного, совершенно не бандитского вида. Встретишь на улице – примешь за интеллигента. Командир.
– Я простой бухгалтер, – говорю ему. – Из маленькой фирмы. У нас мало что есть, но отдам все. Только отпустите сына.
Второй, с пистолетом, схватил вылезшую на шум из детской комнаты Валюшку. Однако ствол по-прежнему смотрел на меня. Профессионал, ети его мать.
Из нашей комнаты послышался слабый шум. Ленке даже крикнуть не дали. Да и дали бы, что бы изменилось? Приедет милиция минут через сорок. Нет, теперь все зависит от меня. Держись, Сашка!
– Ребята, скажите, что нужно, все сделаем, – взмолился я.
– Ты, бухгалтер, соображаешь, – похвалил меня старший. – Отдай портфель или что там у тебя, и мы уходим.
– Какой портфель? – лихорадочно соображал я. Отдам что угодно, лишь бы кончился этот кошмар! – Скажите, какой портфель?
– О-о-о, – поскучнел старший. – А я-то поверил, что у нас все будет по-хорошему. Слушай, сука, сначала мы трахнем твою супругу, потом свернем головы детям. Живо документы на стол! И не вздумай вилять!
У