В штатном режиме. Максим Николаевич Лыков
етит ровнёхонько, будто на лодке в штиль идёшь. Шум слышен издалёка. Будто ночью идёт гружёный состав километров за тридцать да ещё машинист гудит беспрерывно. Но приземляешься прямиком посреди океана. Приводняешься то есть. Я точно знаю, что океан Индийский и почему-то это очень важно. То ли индусы меня обязательно спасут, то ли наша подлодка в этих краях дежурит. Чёрт его знает, сон же. Но ничего не выходит, тонет моя капсула и я вместе с ней. Воздуха нет. Воздуха.
Романов открыл глаза. Перед лицом, по обыкновению, плавали руки. Как они из-за страховочных ремней выползают? Загадка. Голова тяжёлая-тяжёлая. Это из-за нехватки кислорода. Надышишь за ночь вокруг себя, спишь словно в шлеме с углекислым газом. Подъём, космонавт. Словно решив поддержать, запищал будильник. Романов всегда просыпался за минуты три-четыре до сигнала. Со школы прорезалась в нём эта загадочная особенность. А вставать приходилось раненько – до школы полчаса на автобусе. Впрочем, текущие 6.00 по Гринвичу это вполне себе девять утра по Москве. Тут даже жаворонком быть не нужно.
Отключив будильник Романов выпутался из спального мешка.
– Приступить к водным процедурам! Есть, приступить!
Он усмехнулся и поплыл к санитарно-гигиеническому блоку. Несмотря на то, что станция была новая, всего три года, в модулях разило чем-то затхлым и кислым.
Пахнет как когда-то у деда в погребе – тут тебе и картошка прорастает, и банки запылённые, и плесень по стенке ползёт. На борту, слава Богу, плесени нет. Воняет просто мной. А может лёгкие галлюцинации, в конце концов, к своему запаху за четыре месяца должен был привыкнуть. Точно галлюцинации. Как-то неделю подряд мандаринами пахло. Что хочешь делай, но в любом закутке запах стоял. Пришлось весь мандариновый джем сожрать. Вообще, хорошо бы вымыться. Так что бы с мочалкой, горячей водой, чтоб из-за пара ничего не было видно. А лучше баньку. Эх, завести бы русскую баньку. Модуль БР-1. Пусть американцы гадают, что за аббревиатура.
Он методично выполнил все процедуры – почистил зубы, умылся, обтёрся влажными салфетками, побрился. Щетину можно было и до завтра оставить, но в условиях одиночного полёта лучше ничего не пропускать. Ритуалы успокаивают, дают чувство размеренности и стабильности жизни. А то начнёшь думать, что летишь внутри больших пивных банок в вакууме в четырёх сотнях километров от земли. Что тут вообще человек делает? Такая жуть разберёт, что хоть святых выноси. Конечно, Романов давно ничего подобного не испытывал. Но и процедур никаких не пропускал, между прочим. До смены ему оставалось всего пять дней. Всё чётко по графику, в штатном режиме. Он обтёрся полотенцем. Тело было чистым, без единого синяка и кровоподтёка. Это по первому месяцу пребывания он их набил не счесть. Вот настоящая боевое крещение, традиция из традиций, а не мифическое окропление автобусного колеса перед стартом. Невесомость обязательно приложит о все выступающие части, что найдутся в модуле. И никак к этому не подготовишься. Незнакомы человеческому телу эти космические безусловности. Мы привыкли что-то весить, а тут ничего подобного.
– Философ, – пробормотал Романов. – Вот философ.
Кстати, по графику полагается обновить одежду. Романов с удовольствием натянул свежие майку и шорты. К завтраку он чувствовал себя значительно бодрее. Движение – жизнь. Универсальная истина, что для поверхности, что для космоса.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.