До последнего удара сердца. Юлия Алейникова
ире не скандалил и не ревел. Но в детстве, когда родители еще не развелись, отец часто обижал маму, и та плакала, и Илья, совсем еще маленький мальчик, запомнил мамины слезы на всю жизнь. Потому он, наверное, и с отцом не хотел общаться. Категорически.
И вот сейчас, глядя на плачущую Марину, Илья почувствовал, как в нем поднимается волна пронзительной жалости. Ему хотелось сделать для нее что-то хорошее, но он не знал что. А потому просто сел рядом и стал гладить ее по голове, по плечу. Марина заметила его не сразу, но потом громко всхлипнула, взглянула на него сквозь слезы и, уткнувшись ему в шею, заплакала еще громче. А он продолжал ее молча гладить. Марина говорила сквозь слезы о том, что ее бросил муж, о том, как она без него несчастна и одинока, спрашивала, за что он так с ней, ведь она его любит, и все было хорошо, а Илья все сидел и гладил ее, не говоря ни слова. А потом Марина, продолжая плакать и задыхаться, поцеловала его в щеку. Потом в шею, потом в губы. Это было невероятно. Конечно, Илья уже целовался с девчонками. Но это было не то. Марина была взрослой, опытной женщиной, и поцелуй ее был особенным. Потом они оба сползли с дивана, и Марина, продолжая целовать его, стянула с Ильи свитер и футболку и стала снимать джинсы. Илья вытянулся в струнку и замер, боясь дышать, боясь, что все испортит, что она передумает, что у него ничего не получится. Но все получилось.
Следующие несколько дней Илья искал предлоги, чтобы зайти к ней, и она пускала его, и все происходило. А потом он стал просто приходить к ней. Помогал мыть посуду, готовить ужин, разговаривал с ней как с другом, но после это обязательно происходило.
А потом Марина вдруг стала его избегать. Она то ссылалась на головную боль, то на усталость, то к ней подруга должна была зайти. Илья мучился. Страдал. Не мог понять, что происходит, или боялся понять. Он стал следить за ней. На каждый шорох с лестничной клетки кидался к дверному глазку проверить, вдруг к Марине пришел какой-то мужик, следил из окна, как она уходит на работу и приходит домой. А потом не выдержал. Он дождался, когда она вернулась с работы, и пошел выяснять отношения. Марина долго не открывала, но он все звонил и звонил. Наконец она открыла.
– Марина, что происходит? Почему ты от меня прячешься? Я тебя обидел? – срывающимся от волнения несолидным, по-мальчишески тонким голосом спросил он.
Когда Илья шел к ней, он хотел потребовать от нее объяснений, жестко, как настоящий мужик, а получилось какое-то невнятное жалкое блеяние.
Он смотрел на нее жалобным, просящим взглядом и, к своему ужасу, чувствовал, что вот-вот заплачет.
Марина погладила его по щеке, завела за руку в квартиру и усадила на стул в прихожей.
– Илья, ты уже взрослый парень и должен понимать, что мы не можем встречаться, – ласково проговорила она, потрепав его по макушке как маленького.
Это было оскорбительно. Он был уже совсем взрослый, он был выше ее на целую голову, он был мужчиной! А она…
– Пойми. То, что произошло между нами, очень плохо. – Видя, что он собирается возразить ей, она заговорила быстрее и громче. – Я тогда проявила слабость. Мне было плохо, тошно, одиноко. Мне так хотелось, чтобы кто-то пожалел, приласкал, согрел меня. Но это было неправильно. Во-первых, потому, что мне тридцать, а тебе шестнадцать.
– С половиной, – отчаянно вставил Илья.
– И меня вообще могут посадить за совращение несовершеннолетнего, – строго, но с едва уловимым оттенком горькой иронии проговорила Марина. – Во-вторых, плохо, потому что я не люблю тебя. Во всяком случае, люблю не как мужчину, а как друга. И в-третьих, тебе тоже не нужны эти отношения. Начни встречаться с ровесницами. И не сердись на меня.
Илья вышел из ее квартиры с разбитым сердцем. Он пришел домой, сел за свой стол, обхватил голову руками и приготовился страдать. Но на душе было отчего-то удивительно спокойно. Он посидел немного, потом подтянул к себе английский и стал заниматься. За то время, что он караулил Марину, бегая от окна к дверному глазку, у него накопилось немало хвостов, и их надо было подтягивать.
Постепенно все успокоилось и забылось. Правда, Илья теперь стал другим, более уверенным, взрослым. И с девчонками у него отношения стали иными. Раньше он даже не мог мечтать о том, чтобы встретиться с Лерой из параллельного класса, а тут вдруг ни с того ни с сего подошел к ней на перемене, поболтал пару минут и пригласил на свидание. И она согласилась. Да еще и краснела, то ли от удовольствия, то ли от смущения. А Илья про себя только усмехнулся такой реакции.
А еще через несколько дней он возвращался из школы домой и увидел, что дверь Марининой квартиры не закрыта. Отчего-то ему стало не по себе. Звонить в открытую дверь Илье показалось глупым, и он просто стукнул пару раз, а потом вошел и по-взрослому, насмешливым громким голосом окликнул: «Эй! Есть кто дома?» На его голос из комнаты выглянула вовсе не Марина, а незнакомый хмурый мужчина в темном костюме. И Илья по-настоящему заволновался.
– А Марина дома? – спросил он напряженным голосом, стараясь понять, что здесь происходит.
– Илья? – услышал он оклик из комнаты и мимо незнакомого мужика рванул на голос.
Марина снова сидела