Стражи. Александр Бушков

      Глава I

      Капитан фон Шварц неведомо где

      Печальный вой сирены плыл над крышами, над улицами, над батальоном – могучий, неприятный, выворачивавший душу напрочь. Повсюду грохотали подкованные сапоги – люди бежали во всех направлениях: поодиночке, группами, вереницами, но в этом не было ни тени паники: просто-напросто каждый знал свой маневр на случай такой именно тревоги и несся туда, где ему надлежало занять место по боевому расписанию.

      Поручик Савельев отставал от других – как-никак два месяца в батальоне. Он привычно держал левую руку у пояса, словно придерживал саблю – хотя оказался сейчас без нее. Длинная шеренга вооруженных автоматами унтеров разворачивалась напротив главных ворот. Туда же, ревя и распространяя противную вонь выхлопных газов, целеустремленно ехали три броневика, двигаясь в тесном пространстве осторожно, чтобы кого-нибудь не раздавить. Бешено лаяли в вольерах неподалеку караульные псы, конечно же, почувствовавшие что-то скверное. Повсюду отодвигались заслонки бронеколпаков, и оттуда чернели дула разнообразного калибра. Кое-где в окнах появились не только пулеметы, но и ручные ракетные трубы.

      Одним словом, самым тщательным образом выполнялась команда «осадное положение». Никто так и не объяснил Савельеву, кто, собственно, должен атаковать батальон (похоже, что и все остальные плохо себе представляли возможного супостата), но в военной жизни есть масса моментов, когда думать не следует, а следует исполнять устав. Вот как сейчас.

      Комендант монументальной фигурой возвышался посреди небольшой квадратной площади, с нешуточным мастерством дирижируя всей этой хорошо отлаженной суетой. Лицо у него было злое и азартное, как перед атакой.

      Завидев издали поручика, он сделал шаг вперед и выбросил руку, решительно преграждая дорогу:

      – Куда следуете?

      Остановившись, поручик отрапортовал, нетерпеливо топчась, захваченный общей тревожной суетой:

      – Согласно боевому расписанию: в здание номер четыре.

      – Отставить! – деловито рявкнул комендант. – В совещательный зал, немедленно!

      В подобных ситуациях следовало беспрекословно подчиняться. Выпалив «Есть!», Савельев припустил в другую сторону, держась у самого дома, чтобы ненароком не оказаться под высокими колесами броневиков.

      Самое большое здание батальона, его мозг и сердце, откуда отправлялись путешествовать по времени, где хранились архивы и наблюдали за былым и грядущим… Оно оказалось оцеплено вовсе уж густо, охрана стояла едва ли не плечом к плечу. Завидев опрометью несущегося поручика, двое унтеров предусмотрительно разомкнулись, и Савельев пробежал меж ними впритирочку, влетел в вестибюль.

      И там, и на лестничных площадках стояли опять-таки усиленные караулы. Вот тут поручик враз потерял темп – пришлось предъявлять на каждом посту свою персональную бляху на цепочке: герб империи с одной стороны, наименование части и личный номер – на другой. Как обычно, ему пришло в голову, что это чуточку глупо: если опасаются двойников, то что мешает злоумышленнику подделать и бляху? Тем более, что он давно уже знал предназначение невысоких белых полуколонн, имевшихся у стены каждой лестничной площадки: они скрывали какие-то хитрые научные приборы, безошибочно отличавшие людей от других, поднявшие бы жуткий шум, окажись тут альв. А впрочем, военные установления обсуждению не подлежат. Если поступают именно так, значит, есть основания, чужаком, надо полагать, может оказаться не только альв…

      Совещательный зал, давно уже решил для себя поручик, явно построен в расчете на будущие времена, когда будет гораздо больше путешественников во времени и ученых. Десять рядов по десять полукресел – и еще два ряда вдоль стен. Сейчас из них оказалось занято только два, да и то не полностью. Четверо таких же, как он, офицеров-путешественников, около дюжины ученых с инженерами, незнакомый ротмистр в жандармской форме – вероятнее всего, из Особой экспедиции, как порой по старинке называли самый секретный департамент Третьего отделения.

      И еще трое прекрасно знакомых… Но наособицу. Штабс-капитан фон Шварц и поручики Черников с Ляховым сидели не со всеми вместе, а слева, на полукреслах у стены, меж двумя высокими окнами.

      Откуда они тут взялись до истечения срока командировки в грядущее? Поручик, давно уже полноправный служака, как и все посвященные, утром получал сводку, в ней подробно было расписано, где находится и когда ожидается в случае, если пребывает в командировке, любой из завороженных. Штабс-капитан, отправленный в майскую Москву тысяча девятьсот тридцать восьмого года, ожидался лишь через несколько дней – как и поручики, которых доселе Савельев считал так и пребывающими в сентябрьской Германии девятьсот тридцать седьмого года, в каком-то небольшом городке в Гарце.

      И почему им отведены именно эти места? Обычно, как давным-давно просветили поручика более опытные сослуживцы, там сидят провинившиеся, выставленные на всеобщее обозрение в ожидании сурового, но справедливого разноса (с примерами