Служили Прометею. Премия им. Ф. М. Достоевского. Тамара Рыбакова
марта – концерты в Киеве, в зале Купеческого собрания. Конец марта 1915 года – гастроли в Петербурге. 2 апреля 1915 года состоялся концерт А. Н. Скрябина в Малом зале Петербургской консерватории. Многим запомнился этот третий, дополнительный концерт Скрябина, приведший изысканную публику Северной Пальмиры в восторг. По мнению Ц. Кюи, в Петербурге «Скрябин пользуется значительно большим успехом, чем Рахманинов… он много талантливее Рахманинова» (Цит. По: «Летопись жизни и творчества А. Н. Скрябина», М., 1985, стр.211).
Примечательно, что этот последний в своей жизни концерт А. Н. Скрябин играл на родине своей мамы Любови Петровны Щетининой и своих выдающихся предков по материнской линии.
Следующий концерт был запланирован в помощь жертвам Первой мировой войны. Афиша гласила: «В субботу 11 апреля 1915 года состоится литературно-музыкальный вечер произведений Ю. Балтрушайтиса и А. Скрябина со вступительной статьей Вяч. Иванова» (ГИАМО, ф.45, оп.4, ед. хр. 688, л.17).
Этот концерт остался лишь на этой афише. Скрябин возвращался в Москву. В поезде случайно сорвал маленький фурункул на лице и, очевидно, попала инфекция. Пришел домой, разделся, лег и больше не поднялся. Болезнь развивалась стремительно. Температура под 40. Консилиум один, второй, третий. Лучшие врачи Москвы. Здесь друг композитора В. В. Богородский, профессора И. С. Шелкан, И. К. Спижарный. Решено произвести разрезы на лице. Их было шесть. А. Н. Скрябин мужественно, даже как-то радостно переносил страдания, утверждая, что страдание необходимо как контраст. Но температура держалась. Был приглашен профессор А. В. Мартынов, немного успокоивший, что положение исключительно тяжелое, но не безнадежное. Утром 13 апреля наступило временное улучшение. Появилась надежда. Москва облегченно вздохнула. Но к полудню состояние резко ухудшилось. Пригласили профессора Д. Д. Плетнева. Он констатировал плеврит. Скрябин говорил, как это невыносимо – переносить такую боль, что он может не выдержать: «Так, значит, конец… Но это катастрофа!» – произнес он слабеющим голосом.
В. Н. Лермонтова, находившаяся у кровати Скрябина в ужасающем оцепенении, наконец, приблизилась к Александру Николаевичу, подала ему прошение на высочайшее имя об усыновлении детей Скрябина и Т. Ф. Шлецер и передаче им его фамилии. Он на мгновение пришел в сознание, словно почувствовал исключительную важность момента, и подписал. Больше сознание к нему не возвращалось.
Узнав об этом прошении, В. И. Скрябина (Исакович) направила в канцелярию Николая Второго телеграмму, в которой считала незаконным и несправедливым позволить Татьяне Федоровне Шлецер носить «нашу фамилию» (не уточнив при этом чью – нашу – Скрябина или Исакович), но не возражала, как она выразилась, «прижитым» с Т. Ф. Шлецер детям даровать фамилию Скрябина. Но в этой ситуации никто, наверное, не обратил внимания на подобную лексику и тон…
14 апреля в 8 часов 05 минут его мятежный дух расстался с бренным