Скиталец. Неугомонный. Константин Калбазов

      Вот так вот. Сподобился наконец. Закрыл-таки вопрос с «Художником», и теперь его можно развивать дальше. Остается понять как. Его наставник явно не потянет курс высшего образования. Любитель, пусть и не самоучка. Художественное училище он еще окончил, а вот в университет ему дорога была заказана.

      Есть такие люди, у которых присутствует страстное желание, но нет таланта. Они целиком и без остатка отдаются холсту, вкладывают в него всю душу, верят в то, что творят настоящие шедевры, которые не способны оценить их современники. А им между тем доверяют только расписывать стены и потолки присутственных мест.

      Вот и Анри был из таких, разве только работал художником в полиции. Писал он посредственно. Учил, впрочем, тоже. Обучение сводилось к тому, что Измайлов упирался в какой-то вопрос и задавал его своему наставнику. Получал в основном расплывчатый и бессвязный ответ недоучки, но этого хватало для того, чтобы в дело вступал его дар и подросшая Разумность. Основываясь на крохах информации, ему удавалось получить правильные ответы на интуитивном уровне, иначе и не сказать.

      Случалось, что решение приходило методом от противного. Получив ответ Анри, Борис впадал в ступор, так как картинка в его голове не складывалась. Это не могло работать так, как говорил наставник. Приходилось напрягаться, воплощать полученный совет в жизнь и, исходя из полученного результата, вносить изменения, получая при этом противоположный, но правильный ответ.

      Вообще-то, имей Борис под рукой самоучитель, и дело двигалось бы куда быстрее. Но, к сожалению, французским он владел хуже некуда. Разговаривать худо-бедно, с невероятным акцентом, мешая слова и при активной жестикуляции, еще получалось. Но этого явно недостаточно для чтения книг и уж тем более – специальной литературы. Можно было заказать книгу из России. Но сроки доставки заказа его не устраивали категорически. До полугода. Шутка ли! Правда, заказ он все же сделал, но уже для следующей ступени.

      Здесь же пошел другим путем. Приметив на набережной Анри, Борис обратился к нему с просьбой консультировать его по вопросам живописи. Разумеется, не бесплатно. Работы свои он наставнику не показывал, заверяя, что ему стыдно демонстрировать свою мазню столь одаренному художнику. Да, он врал. И что с того? Борис не вселял в молодого француза ложные надежды. Анри ими и без того переполнен.

      Н-да. Все же уровень работы маслом на второй ступени куда сложнее, чем на первой, ознакомительной. Борис не знал, сколько времени уходит на написание одной картины в его мире, но подозревал, что точно получается меньше, чем здесь. Ну, хотя бы потому, что краски наверняка сохнут гораздо быстрее.

      Если брать в среднем, то на одну картину у него уходило порядка двадцати четырех часов. Вот только они были растянуты минимум на две недели, одна из которых уходила на то, чтобы основательно просох только подмалевок. Считай, та же грунтовка, только выполнена нейтральным цветом, соответствующим общей концепции картины. Она выступает эдаким фоном, на который потом ложится сама картина. Не суть. Плюс необходимо давать подсыхать остальным слоям красок, чтобы они не смешивались.

      В этой связи, чтобы ускорить процесс обучения и получения опыта, он одновременно трудился над пятнадцатью картинами. Пока одни подсыхали, он писал другие. Хм. Да, пожалуй, теперь он мог сказать, что пишет, а не рисует. Почерк, конечно, пока еще корявенький. Но даже он наблюдает прогресс…

      Паспорт Борису выписали уже на следующий день. В консульстве в отношении личностей Москаленко и Яковенковой никаких сомнений не возникло. А как следствие, их ручательства оказалось достаточно для того, чтобы оформить документы Борису. Тем более что он изъявил желание задержаться на Вольвике. Как результат, у консула появилась возможность сделать запрос в паспортный стол Голубицкого, что Бориса ничуть не тревожило.

      Еще бы весточку отправить Рыченкову, что с ним все в порядке, да присутствовали опасения, что полицейский сыщик может пасти его на предмет получения почтовых отправлений. А ведь к гадалке не ходить, Елисей Макарович сообщил шкиперу о беде с подопечным.

      Помог все тот же консул. Выслушав историю Бориса, он предложил сообщить о случившемся в пароходную компанию, дабы оттуда известили капитана «Тюльпана», за что Измайлов был искренне ему благодарен. Все же на чужбине – это не дома. В окружении чужаков русские куда дружнее.

      Девушки пробыли на острове еще неделю,