Маяк. Легенда. Милена Игоревна Фомина
так давно, что никто тех времён уже и не вспомнит, жило-было одно королевство. И в столице его, как полагается всем приморским городам и владениям, был маяк, который светил сквозь тьму потерявшимся кораблям, словно направляя на путь истинный, путь любви и добра для заблудившихся судеб… Но однажды пришли на землю ту богатую и плодородную варвары, порабощающие и другие государства. Захватили они трон и семью всю царскую уничтожили, вот только дух людской переломить так и не смогли. Не смогли сжечь и надежды. Тогда приказал подлый захватчик убить смотрителя маяка, который был сиротой, да и семьи собственной не имел. И погас в ту же секунду, как было деяние то совершено, огонь в сердцах людей, как погас и свет маяка, свет надежды и веры в душах народа. И гласит легенда, что вновь зажечь свет тот живительный сможет с первой звездой лишь тот, в ком течёт кровь последнего смотрителя.
– Мама, мама! – хором налетели детишки. – А как же его снова зажгут, если у смотрителя не было наследников?
Встревоженные и взбудораженные, они с широко распахнутыми светлыми и чистыми глазами с трепетом ожидали ответа матери, внимая каждому её слову.
– Видите ли, жила в том королевстве девушка из знатной семьи. И любили они с последним смотрителем друг друга больше жизни. Но её силой выдали замуж за богатея, подлого, жадного и злого. Вот только к тому времени она уже вынашивала ребёнка от возлюбленного своего, да никому не говорила о том, чтобы не свели со свету и малыша, чьим отцом считали мужа её законного. И даже сам смотритель не знал о сыне. Вот так и жила она, неся всю жизнь бремя тайны и счастье любви к малышу. Вскоре от старости скончался муж её, и жили они с сыном в радости. Так, от матери к ребёнку, от деда к внуку и передавалась эта тайна…
* * *
Учащённый стук каблуков эхом разнёсся по улицам небольшого приморского городка, на мгновения приглушая гул полдневной суеты.
Денёк выдался пасмурным, серым. Сильно парило, словно сами мощённые камнем улицы отдавали накопленный жар дорог. В любую минуту мог пролиться редкий дождик, охлаждая разгорячённого юношу, мчавшегося домой. Казалось, в его глазах уже давно разразилось ненастье, проливающееся сейчас по щекам крупными каплями.
– Где он? – Влетев в гостиную и утерев ладонью слёзы, которые, как могло показаться, выступили от быстрого бега, он обратился к пожилой женщине, уставшей и поникшей.
Она лишь указала рукой в сторону одной из комнат, тут же опустив её, словно та невыносимо потяжелела. Женщина была невысокого роста, с поседевшими волосами, аккуратно уложенными в высокий и объёмный пучок. Некоторые пряди выбились и падали на бледное лицо, а в глазах её, будто стеклянных, застыли слёзы.
– Отец! – нежно прошептал юноша, падая на колени у постели тяжелобольного мужчины.
– Говорит, что жить больше не может без матери твоей… Бредит о ней… Хочет к ней… – Женщина тоже тихо вошла в покои, укутываясь в широкий и колкий шарф, пытаясь согреться. Она еле сдерживала слёзы, но всё же старалась улыбаться, смотря на своего сына.
– Помнишь легенду про маяк? – не раскрывая глаз и тяжело дыша, еле слышно пробормотал мужчина, обращаясь к юноше.
– Конечно, но…
– Так вот… – продолжил он, не вслушиваясь в речь сына. Каждое слово стоило мужчине огромных усилий. Каждое слово удерживало его здесь… – В нашем роду течёт кровь последнего смотрителя…
– Что?! Но… Отец, у тебя жар… – Юноша взволнованно прислонил ладонь к горячему лбу отца.
– В тебе… В тебе… – повторив эти слова ещё несколько раз, мужчина облегчённо выдохнул.
Его губы едва уловимо дёрнулись, не успев вымолвить ещё одно слово. Так, в лёгкой улыбке, на его устах застыло имя возлюбленной.
В углу тихо заплакала женщина.
* * *
Уже прошло несколько дней, когда юноша сидел за столом, уставившись в чертежи, беспорядочно разложенные перед ним.
Прохладный вечерний ветер тревожил занавески, трепыхающиеся под его порывами. Он так и норовил смести взъерошенные непогодой листки, вновь и вновь врываясь сладкой прохладой моря в комнату, в мысли юноши, которые сейчас были погружены в слова отца. Зачем ему надо было говорить об этой легенде? Жар? А что, если это правда?
За окном снова готовилась буря. И вот косой ливень резко забарабанил по крыше, по стёклам, из распахнутого окна обдавая юношу холодными брызгами капель. Опомнившись, он поспешил затворить ставни. Однако на некоторых чертежах то стройных и строгих, то замысловатых своей изящной архитектурой зданий уже образовались мокрые пятнышки летнего дождя.
– Пойдём, хоть чаю попьёшь, – за спиной раздался тихий голос женщины, привычно укутавшейся в шарф такого же пепельно-серебристого цвета, что и её волосы, но с нежно-голубыми и бежевыми полосками, так хорошо освежавшими её побледневшее за последнее время от волнений и бессонницы лицо.
– Что-то ты мне не нравишься… – глотнув душистого чаю, промолвила она, глядя на внука.
Его тёмно-каштановые волосы приятно блестели при мерцающем свете свеч, а синие глаза печально и вдумчиво отражали