Король гоблинов. Кара Барбьери

      Пролог. Страх

      Олень никогда не испытывал страха. Для этого не имелось причин. Источнику жизни и могущества всех созданий Пермафроста, а также причине существования самой этой страны нет нужды бояться. Даже во время Охоты он чувствовал лишь азарт погони. Таков был заведенный порядок. Преследователи жаждали получить расположение жертвы, а не ее плоть.

      По крайней мере, так обстояло дело раньше.

      Теперь же олень находился в пустоте между пространством и временем, мертвый, но все еще существующий.

      Он не винил девушку, которая забрала его силы и могущество, так как сам поощрял ее, понимая, что близится гибель, а возрождение не наступит.

      Но даже в полной пустоте олень ощущал, как преемница отчаянно взывает к нему, просит о помощи. Однако же оставлял мольбы без внимания. Она должна разобраться с новыми способностями самостоятельно. Должна научиться существовать в новом обличье. Отошедший от дел олень находился на другом плане бытия и боялся, что новый источник жизни Пермафроста никогда не сумеет распорядиться его силами.

      Эта девушка уже справилась с огромным количеством испытаний: попыткой уничтожить ее бренное тело одним гоблином-садистом, постепенное доверие к другому гоблину, Охота, во время которой она по-новому узнала и обрела себя, а также жестокие битвы на пути к победе. Такое под силу лишь сильнейшему воину. И она продолжит сражаться и выживать.

      По крайней мере, предыдущий олень на это надеялся. Потому что миры рушились, и новый олень должен быть готов к очередному испытанию.

      Часть первая. Олень

      1. Видения

      Глаза, взиравшие на меня из зеркала, не принадлежали мне. Да, они тоже были зелеными, но совершенно другого оттенка: не привычного цвета болотного мха, а неестественно ярко-изумрудного.

      Этот насмешливый взгляд, жестокая тонкогубая ухмылка, прямой нос и свежие шрамы на когда-то привлекательном лице были хорошо мне знакомы.

      Лидиан смотрел из зеркала, расплываясь в дразнящей улыбке.

      Лежавший рядом со мной Сорен, к счастью, крепко спал. Возможно, он и не увидел бы в отражении ничего особенного, но рисковать не хотелось. Не теперь, когда я оказалась лицом к лицу с самым страшным своим кошмаром.

      – Оставь меня в покое, – прошептала я, прекрасно осознавая, что Лидиан не выполнит просьбу.

      «Но ты не ответила на мой вопрос. – Он не открывал рот, но слова отчетливо раздавались у меня в сознании. – Что случится, когда змей перестанет кусать себя за хвост?»

      – А что случится, когда я разобью зеркало вдребезги? Ты уберешься отсюда?

      «О, ты же должна понимать, что я никогда не уходил, Яннеке. Ведь осталось столько незавершенных дел».

      Ну все, с меня достаточно. Ощутив прилив ослепляющей ярости, я врезала кулаком по зеркалу, и оно осыпалось на пол мелкими осколками. Дух Лидиана исчез, но его голос по-прежнему раздавался в моем сознании.

      «Ты не сумеешь избавиться от меня. Ведь осталось столько незавершенных дел».

      – Яннеке? – Я резко обернулась, ожидая увидеть за спиной призрак злейшего врага, но встретила недоуменный взгляд Сорена. Его длинные волосы растрепались, а сиреневые глаза сонно моргали. – У тебя все в порядке?

      – Я… У меня все замечательно, – с запинкой отозвалась я. – Прости, что разбудила.

      – У тебя идет кровь, – заметил Сорен, втянув носом воздух.

      Я промолчала. А что следовало ответить? Что мне примерещилось видение его мертвого дяди, который дает загадочные советы, а потому я разбила зеркало? Уверена, это оправдание вызовет массу восторга и понимания.

      – Не буду спрашивать, что произошло. – Сорен вздохнул, взял мою поврежденную кисть и слегка прикусил ее, заставив края раны сомкнуться. – Полагаю, ты все мне расскажешь, когда будешь готова.

      – Мне постоянно снятся кошмары, – ответила я чистую правду. Конечно, зеркало я разбила вовсе не поэтому, но все же не солгала. Каждый раз, как я закрывала глаза, то видела обернувшегося вокруг мира змея, который только и ждал, чтобы поглотить всю землю. Иногда еще снился корабль с матросами-мертвецами, построенный из ногтей и подплывающий все ближе и ближе. Временами, правда, еще проваливалась в никуда земля, а все население покрывалось настолько страшными ранами и рубцами, настолько страшными, что несчастные могли лишь молить о смерти-избавительнице.

      Эти