Избранное. Том 4. Детективные повести. Валерий Касаткин
ухмыльнулся и сквозь зубы процедил:
– Гуляете? Гуляйте, догуляетесь.
Оля посмотрела вслед обрюзгшему бесформенному существу и произнесла:
– Мы совершили ошибку, что тогда не посадили этого урода.
Алла вышла из-за спины матери и поёжилась.
– Я тебе не хотела говорить, но теперь придётся. Года два назад я этого отморозка встретила в городе на набережной, и он тогда, проходя мимо меня, произнёс те же самые слова.
– О, Господи! – Оля прижала дочь к себе, – а вдруг, он снова тебя выслеживает.
– Надо с ним поговорить и объяснить, что за угрозы мы его тоже можем привлечь к уголовной ответственности, – заметил Уралов.
– Я думаю, он из-за алкоголя перестал понимать человеческий язык.
Вечером за ужином отец Оли Николай Викторович, услышав рассказ о Механошине, поспешил предупредить гостей:
– С этим алкоголиком и хулиганом лучше не связываться. А разговаривать вообще бесполезно. Можно спровоцировать его на агрессивные действия. Закон для него не писан. Когда Механошин приезжает в посёлок, все его обходят стороной.
Мать Оли Зинаида Владимировна добавила:
– В посёлке в последнее время стали поговаривать, что этот постоянно пьяный, исхудавший боров, стал насиловать девушек. Но жертвы из-за страха быть убитыми молчат. Лет пять назад упорно ходили слухи, что он изнасиловал и Веру Пономарёву, но вышел сухим из воды, так как опять вмешались родители негодяя.
– Вера – моя подруга детства, – заметила Алла, – интересно будет с ней встретиться и поговорить. Может, и про тот случай расскажет. Но неужели на Механошина управы нет? Куда смотрит милиция?
– И куда смотрит райком партии? – Уралов удивлённо покачал головой, – завтра я к ним загляну и начальника милиции туда пригласим.
– А что может сделать милиция, если у них нет заявлений от потерпевших? – заметила Оля, – может, его проще за беспробудное пьянство привлечь к ответственности или в какое-нибудь специальное учреждение отправить.
– Он одиночка, – развела руками Зинаида Владимировна, – его редко кто видит в посёлке. У него свои звериные тропы. К ночи приползает к дому своей бабушки и отключается.
– Такой долго не протянет. Однажды околеет в сугробе, – подвела итог беседе Алла.
После этого за столом пошли разговоры о тайге, о подснежниках, о перспективе развития посёлка. В какой-то момент Николай Викторович, допив стопку водки, вдруг сказал:
– Я смотрю, дочка, ты со своей блестящей тряпичной бабочкой никогда не расстаёшься.
Оля усмехнулась и посмотрела на мужа.
– Не подумайте, что это память о Худанине. Когда-то, по инициативе Аллы, эта брошь превратилась для меня в талисман, который предупреждает об опасности.
Уралов тоже усмехнулся и, как бы понарошку, облегчённо вздохнул.
– А я-то думал, что ты мечтаешь сбежать за границу к этому Худанину.
– Извини, дорогой,