Время вброд. Юлия Резина

      Вдруг зацепиться за пустяк:

      Росток игрушечным кинжалом,

      Часов беспечное тик-так

      И памяти бессонной жало,

      В прорехи звёздные сквозняк,

      Расфокусированность взгляда —

      Всё – будто кокон шелкопряда…

      Кто тот неведомый рыбак,

      Отдавший световую нить

      На сеть нездешнего плетенья,

      Чтоб в океане отчужденья

      Печаль чужую уловить?

      Или попасться в нежный плен

      Предощущения цветенья —

      Вдыхать древесных сновидений

      Эфир зелёный перемен.

      Любви тончайшее лассо —

      Не выскользнуть из этой сети…

      И крупным планом – дети, дети —

      Судьбы внезапное лицо.

      Ветер на рассвете в голубой пастели

      Сдвинул гору тучи, чтобы полетели

      И легли, упали на моря и дюны,

      На леса и скалы световые струны.

      Вытяну тончайшую пёрышком старинным,

      По ночам звучащую песней лебединой,

      Уведу в подстрочник диких трав, пророчеств,

      Тайны многоточий, бездны одиночеств…

      А к утру в катрене нерва трепетанье:

      Тремоло и трели, хрустали в гортани, —

      Юной филомелой[1] рвётся вон из плена,

      Как душа из тела, песня из катрена —

      Отдалённым эхом света-паутинки,

      Тем, что опадает из небесной синьки,

      Тем, что замерцает в темноте кромешной,

      Как пойду дождями по дорогам здешним.

      Перевести с речного на земной,

      Цветочного, лесного, и дыханье

      Перевести,

      и время, что со мной

      Неравную игру на выбыванье

      Ведёт. Упасть в объятия травы,

      Вдыхать настой цветущих медоносов

      И дочитать до утренней главы

      Повествованье мелей, миль и плёсов.

      Постичь урок смирения волны —

      Итог полётов, гибельных баталий,

      И обнаружить фолиант луны

      На дне реки, в глубоком зазеркалье.

      Ах, время, – мой насмешник-визави!

      Как дописать сонет, сонату, песню —

      Том переводов на язык любви?..

      И уронить на дно реки небесной.

      Свет неба, дыханье цветов,

      Зелёные летние дЫмы…

      В подстрочнике жизни – любовь:

      Любовью хранимы, гонимы.

      В глаголах прощальное «эл»,

      Короче строка многоточий,

      А я прочитать не сумел

      Седых одуванчиков почерк

      Летящий, гекзаметры волн,

      Концертов цикад партитуры,

      Кудрявых каракули крон

      И тайные знаки цензуры

      На строфах созвездий – молчит

      Небес фолиант в изголовье.

      И только безумный пиит

      Внимает звучанью безмолвья.

      Он плачет, любимец богов,

      Смеётся и машет руками.

      И сад засыпает его

      Черешневыми лепестками.

      В сентябрьской ауре дерев

      Бурлит реторта.

      В ней – сон и явь, и миф, и блеф,

      Аmor et morte.

      Велик Алхимик – cветлый лик —

      ВолнЫ легато —

      Зеркалит мрамор базилик

      В часы заката.

      По золоту – легчайший лист,

      Едва остывший,

      Судьбы незримый Сценарист

      Ночами пишет.

      И в прописях волосяных —

      Все тайны мира —

      ЧтО жизнь твоя? Твой страх и стих? —

      Честна ли лира?

      Каков итог? Истёк ли срок?

      Все рiano, forte…

      И красной нитью между строк:

      Amor et morte.

      Лицедействуют и зеленеют

      В сентябре и трава, и листва.

      Летним солнцем залИты аллеи,

      Синева безупречно чиста

      Над волной, но исчезли