Живи, Алонзо. Михаил Игоревич Бушай
ую часть ветки и стал тянуть на себя. Послышался треск.
– “Abbastanza”! (хватит). Вы сломаете её, – наблюдая за происходящим, крикнул Алонзо.
Никто не хотел уступать и в какой-то момент ветка сломалась.
– Ну вот, я тебе говорил отдать мне меч.
– Я первым его нашёл.
– А я первым поднял.
Анджело дал руку парню с вымазанным от падения лицом.
– В следующий раз будем сразу решать чьё оружие.
– Bene (хорошо).
Ребята развернулись и пошли обратно.
– Мне пора домой.
– Давай ещё поиграем.
– Не могу, Анджело, потом ещё работать. Это тебе можно гулять сколько хочешь.
– Я не виноват, что у меня такие родители… Зато, ты можешь работать не полный день. У некоторых даже такой работы нету, Алонзо.
– Знаю, – с улыбкой ответил он другу.
– Ладно, давай. Завтра, как обычно, возле фонтана “Desideri” (Желания).
– До завтра, Анджело.
Ребята попрощались и Алонзо пошёл домой. Они жили вместе с матерью, в небольшом помещении одного из домов, владельцем которого был друг отца Анджело.
– Алозно, почему так долго?
– Прости, мам, мы должны были догнать парня, он украл наш…
– Хватит! Сколько раз я тебе говорила, приходить тогда, когда я тебя зову.
– Анджело сказал…
– Анджело не нужно работать. Он родился в обеспеченной семье, его родителям не нужно думать – как прокормить себя и детей. Поэтому, когда я тебя зову – ты сразу приходишь домой, ясно?!
– Capito. (Я понял).
– Садись, ешь пока не остыло.
Алонзо сел на деревянный стул и стал тянуться к тарелке с едой.
– Стой! А помолиться?
Мальчик упёрся локтями об стол и сложил руки вместе. Прочитав “Nostro padre” (Отче наш), он подвинул тарелку к себе и оторвал кусок лепёшки, пропитанной оливковым маслом, верх которой украшали пару кусков помидоров и…
– Сыр! Мама, где ты взяла сыр?
– Знакомая поделилась, к ним родственники приехали из Неаполя. Вкусно?
– Да, очень – довольным голосом отвечал мальчик, – спасибо.
– Ешь на здоровье.
Комната была пропитана запахом хлеба, оливкового масла и бедности. Алонзо ел и смотрел на маму. Её чёрные, вьющиеся волосы покрывали смуглые плечи, а взгляд, полный усталости, был устремлён в маленькое окошко, откуда доносились то разговоры, то звук периодически проезжающих повозок. Тяжело вздохнув, Аньезе повернула голову и посмотрела на сына.
– Не грусти, мама. Когда я вырасту, стану оперным певцом и мы будем есть сыр каждый день, даже несколько раз в день!
– Обязательно, сынок, – едва улыбаясь, ответила она.
– Я серьёзно, вот увидишь.
Не успев пережевать, Алонзо стал ногами на старый стул и начал петь:
– Солнце всходи-и-и-т и заходи-и-и-т,
А я всё жду-у-у, тебя одну-у-у,
И сколько дней, пройдёт не знаю-ю-ю,
Дожду-у-у-сь тебя или умру-у-у.
– Алонзо хватит, – засмеявшись, прервала его мама. – Что это за песня? Где ты её услышал?
– На поле, её пел Анастасио… Почему ты засмеялась?
– Думаю, если ты будешь учиться этому самостоятельно, то максимум где сможешь выступать – это рядом с Анастасио на поле, – улыбаясь, ответила молодая женщина.
– Ну мам! Я буду петь в La Scala.
– Где это?
– Самый знаменитый оперный театр в Милане.
– Конечно будешь, – с улыбкой ответила она.
– Тогда нам нужно…
– Хватит, садись ешь, мы уже должны идти на работу.
Энтузиазма, с которым мальчик рассказывал планы на будущее, и след простыл. Доедая последний кусок, Алонзо сгрёб краем ладони оставшиеся крошки и поднеся тарелку вверх, закончил свой обед.
– Grazie, mamma. (Спасибо, мама)
– Prego. (Пожалуйста).
Мама убрала тарелку со стола и дала Алонзо два яблока, перевязанных в платке, а сама взяла оплетённую лозой бутылку воды. Посмотрев на сына, она потянулась рукой куда-то в верхний угол и достала кепку. Одев её на голову мальчика, поставила бутылку на пол и стала перед маленьким, затуманенным от старости зеркалом, в котором едва можно было видеть своё отражение. Поправив волосы под платком, она опять взяла ёмкость с водой и вместе с сыном вышла из дома.
Идя вдоль улицы, вымощенной камнем, Аньезе периодически приветствовала мимо проходящих людей. Алонзо, едва поспевая за шагом матери, тоже здоровался, только тихо, повторяя:
– “Buon pomeriggio” (Добрый день).
Спустя несколько минут, раздался голос:
– А кто это у нас идёт в обед на работу? Настоящие итальянцы работают с утра до ночи.
Алонзо увидел