Зов страсти. Маргарита Владимировна Чижова
нулась, подставив лицо ярким лучам восходящего над холмами солнца и полной грудью вдыхая чудесные ароматы цветов.
За правым флигелем дворца Лилий раскинулся невероятной красоты сад, где уже вовсю хозяйничала весна. И вот-вот должны были распуститься алые цветы альвэ с лепестками в форме сердечек… Они росли только в Долине Рек и напоминали об особой радости, что испытывают влюбленные, обретя наконец свою вторую половинку.
Молодой бард, на миг смутившись, быстро совладал с собой и тронул пальцами семиструнную лиру:
– Леди Северных Чертогов, всю ночь я не сомкнул глаз и сочинил Песнь в твою честь!
Любая эльфийка на моем месте сейчас бы таяла от восторга: шутка ли, получить такой подарок от главного придворного менестреля! Как неожиданно! Как приятно!
Вот и нет, грифон его задери! Начнем с того, что ненавязчивые ухаживания Ингримиэля Златогласого постепенно теряли приставку «не» и становились все более настойчивыми, а у меня, между прочим, жених есть. Воин, герой и благородный красавец Валтаир. Хранит южные рубежи королевства от дерзких гоблинских набегов. И я, как положено честной девушке, жду его возвращения, лелея мечты о нашей пышной свадьбе с толпой гостей и горой подарков.
Во-вторых, я – не эльфийка, родилась на севере, где выживают люди стойкие, суровые и практичные. Их сладкими речами да всякими посулами не обманешь. Мой отец любил говаривать: «На языках мед, а на деле – лед». И как в воду глядел!
Во дворце Лилий все друг другу улыбаются, щебечут комплименты, и вместе с тем плетут интриги ради собственного увеселения. Никогда не узнаешь, кто тебе истинный друг, а кто – враг.
В-третьих, по утрам я люблю нежиться в постели, а не слетать с нее, словно ратник по тревоге. Недосып, как всем известно, здоровью вредит.
– Песнь прославляет… – воодушевленно произнес бард, но я не дала ему закончить.
– Не терпится услышать сей шедевр!
Зря что ли тут стою, пятки о мрамор морожу. Претерпеваю, так сказать, ради высокого искусства.
Ингримиэль запрокинул голову, отдаваясь на милость всю ночь терзавшей его музе стихосложения, и запел сильным, проникновенным голосом:
Я красотою ослеплен,
И затаив на миг дыхание,
Шепчу наивное признание,
Что в образ ваш навек влюблен.
Собой являя идеал,
Вы – словно свет во тьме кромешной,
Вы – луч тепла в пустыне снежной,
О вас так долго я мечтал…
Он все пел и пел, ловко сплетая в этой оде самые изысканные комплименты. И талию мою тонкую упомянуть не забыл, и алебастровые плечи, и огненные кудри, и про зеленые глаза что-то там ввернул. У меня даже румянец на щеках выступил. Не боится, что за такие нескромные речи Валтаир ему голову открутит?
Окончив Песнь, молодой эльф слегка поклонился. Я наградила его аплодисментами:
– Восхитительно! Бесподобно!
– Рад, что мой скромный дар столь высоко оценен.
Набравшись смелости, я решила четко обозначить границы наших отношений:
– Надеюсь когда-нибудь услышать чудесную балладу «Валтаир и Кассандра». Уверена, это будет подлинный шедевр.
– Я постараюсь не разочаровать тебя, леди Севера, – загадочно улыбнулся бард. – Взамен попрошу лишь об одной услуге…
Вот значит как чешуя блеснула! Услугу ему подавай. Интересно какую?
Осмотревшись, Ингримиэль понизил голос:
– Леди Кэсси, сегодня ночью расцвели первые альвэ. Канцелярия уже готовит приглашения от имени принцессы для придворных дам. Будет праздничный ужин, а затем традиционные гадания…
Да, мои первые гадания.
Когда я приехала с отцом во дворец Лилий, то была еще слишком юна для таких ритуалов. Эльфы же относятся к ним чрезвычайно серьезно. Верят, что альвэ помогают девушкам определить истинного избранника и никогда не ошибаются. Достаточно только выпить волшебный отвар и взглянуть на дно кубка: увидишь там очертания стрелы или меча – значит, суженый из воинов, россыпи монет или самоцветов – богатый торговец, арфу или лиру – музыкант.
Со мной-то все и без того ясно: я сама настояла на помолвке с Валтаиром, и отцу ничего не оставалось как согласиться. Но сердце вдруг затрепетало от волнения: представились уютные покои эльфийской принцессы, шепотки, хихиканье, горящие глаза девушек, допущенных до таинства.
– Леди Кэсси, как доброму другу ты откроешь мне… – Ингримиэль оборвал себя на полуслове.
– Кто увидит лиру? – смекнула я.
Иного варианта тут быть не могло: либо менестрель влюблен безответно и ждет, что альвэ подтолкнут его избранницу к правильному выбору, либо увлечен несколькими и не знает, кого предпочесть, надеясь на подсказку волшебных цветов.
– Поверье гласит, что эльфийке нельзя проболтаться об увиденном, – тихо сказал Ингримиэль. – Но ты иных кровей и свободна от всяких обязательств. Помоги мне, и клянусь, что в долгу