Мыша, Люша и новый дом. Наталия Шелепова
нь даже ничего. Я – Мыша, потому что так меня назвала Мяу-мама. Моя Мяу-мама не похожа на других мам. Она не умеет ходить на четырех лапах, зато так смешно передвигается на двух! У неё, как и у других мам, есть хвост, настоящий хвост, только он не на попе, а на голове, с которым весело играть по утрам, когда Мяу-мама ещё спит. А вот мягкой шёрстки и вовсе нет.
Я сидел на высоком каменном заборе, когда Мяу-мама проходила мимо. Я уже и не помню, как очутился на том заборе и сколько времени там провёл. Мне в глаза светило зимнее солнце, но мои лапки совсем замерзли. А я всё ждал, когда появится мама. Сидел тихо, так как мама часто говорила нам с Муриком, что рядом бродят большие бабаки. Их ещё зовут собаками, но мне больше нравится называть их «бабаками», потому что они рычат и сердито говорят: «Ба, ба, ба». Я всё ещё ждал маму, когда рядом прошла она, без шерсти и забавным хвостом, который торчал из-под шапки. Остановилась, обернулась, посмотрела на меня, съёжившегося от холода и страха, протянула свои тёплые руки (так называются передние лапы). И вот теперь я здесь – дома у Мяу-мамы.
Глава вторая, чуть-чуть сердитая
У Мяу-мамы есть тот, кого она называет «мой котик». На самом деле, это Папа-ры. Он оооочень высокий и тоже передвигается на двух лапах. Когда Папа-ры поднял меня и посадил себе на плечо, я даже немного зажмурился. Папа-ры добрый, но иногда рычит, как бабака. Это случается, когда я прыгаю на обеденный стол, чтобы посмотреть, что с таким аппетитом уплетает Мяу-мама. Может и мне достанется лакомый кусочек? Но с Папой лучше не шутить. Если сердитое «ры» не помогает, он берет тапок, а это значит, что пора удирать на подоконник в прихожей. Там Папа-ры меня никогда не трогает. Однажды, когда я грелся на том самом подоконнике в лучах весеннего солнышка, Папа-ры тихонько сказал Мяу-маме: «Это Мышин уголок, и здесь мы его трогать не будем. Пусть чувствует себя в безопасности». Вот сюда я и мчусь со всех лап, когда слышу папин «ры» и вижу тапок в его лапе. Только не думайте, что я хулиган! Я хороший. Папа-ры говорит, что у меня уличное воспитание и от этого все проблемы. Интересно получается: виновато воспитание, а достается мне. Но никаких проблем я пока не встречал… Если эти проблемы такие же маленькие и шустрые, как мыши, то нужно хорошенько потрудиться, чтобы с ними столкнуться. И почему Папа-ры так переживает?
С Мяу-мамой и Папой-ры живёт Люша. Сначала я принял его за бабаку. А что бы вы подумали, увидев его первый раз? Шерсть дыбом, хвост торчком, рычит, как собака, и явно не рад нашему знакомству. Мяу-мама ласково сказала этому дикому зверю: «Люша, всё хорошо, не переживай. Смотри, какой он маленький». Папа-ры не зарычал, а посадил сердитого Люшу к себе на плечо и что-то шептал ему на ухо.
Так прошло несколько дней. Дикий зверь рычал и шипел всякий раз, когда я проходил мимо. Поначалу я даже немного трусил и старался обходить его стороной или просто сидел на своем подоконнике, смотрел в окошко и делал вид, что совсем его не боюсь. Но однажды, когда этот Люша важно шёл мимо меня, его длинный хвост в мелкую полосочку нервно дернулся из стороны в сторону. И тут я не удержался, сгруппировался и прыгнул вперёд, целясь на кончик. Я даже успел его легонько прикусить, самую малость. Мягкая шерстка на кончике хвоста щекотала мой нос, отчего стало ещё веселее. Зверь застыл от удивления. Потом сообразил, что произошло нападение на его собственный хвост. Подумал и решил попробовать на вкус уже мой хвост. Что тут началось! Когда Мяу-мама вошла в комнату, по полу из одного угла в другой катался мохнатый шар, из которого торчали два хвоста и четыре уха. Мы на славу повеселились! И тут я всё понял. Четыре лапы, мягкая шёрстка, хвост в мелкую полосочку и усы торчком в обе стороны. Люша вовсе не бабака. Это кот! Так началась наша дружба.
Глава третья, грустная
Папа-ры часто говорит «Люша хоррроооший» так, будто рычит, но совсем не сердито, а как-то по-доброму. И большая плюшевая морда с усами в обе стороны оборачивается на звук папиного голоса. А Мяу-мама любит гладить мою спинку, чесать за левым ушком и повторять: «Мой сладкий котик, мой Мышенька». Не могу удержаться, закрываю глазки, и мой розовый язычок высовывается наружу. Понимаю, что вид немного глупый. После того как я встретился на улице с чёрным ботинком на толстой подошве, мой язычок выходит наружу в самый неподходящий момент. Как это случилось?
Был морозный солнечный день. Моя первая мама (та, что с черным носом и длинным хвостом), ушла на охоту. Сидеть в темном подвале и слушать знакомые истории пожилой тёти-кошки совсем не хотелось, и мы с Муриком тихонько ускользнули. Мы бегали друг за дружкой по припорошенной свежим снегом дорожке. Вдруг из-за угла с рёвом выскочила машина и резко остановилась прямо перед моим носом. Дверь открылась, и большой грязный ботинок пнул меня по мордочке. Когда я открыл глаза, ни машины, ни ботинка уже не было. Зимнее солнце закатилось за крыши домов. Мама своим тёплым шершавым язычком лизала мой носик и глазки. На белом снегу алели капельки крови. С тех пор мой язычок выходит наружу без моего на то разрешения. Но Мяу-маму мой вид, кажется, совсем не смущает. В такие моменты она любит меня ещё больше и тихо повторяет: «Мой Мышенька, мой сладкий котик».
Глава четвертая, познавательная
Люша,