Сталь. Anne Dar
даже нож в глотку всадить тому, с кем менее чем за час перед этим улыбалась и попивала латте, наслаждаясь ароматом выпечки его жены, той самой, которую я…
Я встряхнула головой, чтобы вытрясти из её нутра мысли, способные, как я ощущала, довести меня до состояния потрясения, а состояние потрясения – это слишком опасно, сродни приговору…
Неосознанно я в который раз за прошедшее утро скользнула взглядом по цифрам, отображающимся на приборной панели и ободряюще сообщающим о том, что бак автомобиля заполнен до предела. Даже с облегчением и одновременным ужасом поняв, что в остальной Норвегии, не являющейся Грюннстайном, очевидно, всё тихо-спокойно, я не хотела останавливаться ни на секунду, особенно из-за проблем вроде проколотого колеса или необходимости дозаправки. О еде я пока даже не задумывалась. Зато мысль о возможности заражения всё ещё не выветривалась из моей головы, хотя мне немного и полегчало после того, что сказал тот умирающий русский. Во-первых, меня действительно никто не кусал, во-вторых, меня больше не тошнило и я даже вдруг начала чувствовать себя очень бодрой, словно дешёвым адреналином накачалась, вроде разливного пива, а в-третьих, тот факт, что заражённым Барнабаса я увидела где-то спустя полчаса после нашей последней встречи, может говорить о том, что вирус распространяется в человеческом организме очень быстро. То есть получаса более чем достаточно. Я же контактировала с Барнабасом где-то примерно… Тридцать пять – сорок пять минут назад. Вывод? Вывод: я всё-таки не заражена. Ух… Можно выдохнуть… Да, наверное, действительно можно выдохнуть.
– Сеть ни у кого так и не словила? – пытаясь разрядиться, решила немного и непринуждённо поболтать я.
– Нет, – отозвался Тристан, у меня на глазах последние минут пятнадцать терзающий свой телефон. Ответив мне, он сразу же раздражённо забросил не поддающийся никаким уговорам о сотрудничестве агрегат в бардачок.
– У меня тоже ничего, – откликнулся Спиро. – Послушайте, судя по общему настроению людей, которых мы видели в других городах, всё не так страшно и такое происходит только в Грюннстайне.
– Скорее всего… – отозвалась я, совершенно не вникая в слова племянника, но Тристан оборвал меня.
– Давайте без наивности, ладно? Что-то точно произошло. И не в одном только Грюннстайне. Может быть в Грюннстайне и началось всё из-за того рухнувшего русского самолёта, может быть местные бросились помогать выжившим, а среди выживших оказались заражённые, от которых прибывшие на место крушения люди и заразились, а потом ринулись в город, но… Сотовой связи и интернета, что совершенно очевидно, нет во всей стране. Даже радио пропало. Это неспроста. Что-то серьёзное не просто надвигается, а уже случилось. Вот почему власти молчат: потому что, скорее всего, уже поздно что-либо говорить.
Ничего себе. А у Тристана, оказывается, за прошедший год развилась не только мускулатура, но и аналитическое мышление пошло в рост. Как это называется? Взросление?
Однако