Утро Судного Дня. Александр Мазин
ошлом – перспективного офицера Департамента русской внешней разведки, а ныне – сотрудника Всемирного комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, чаще именуемому «Аладдин».
Но – жребий брошен, и очень скоро выяснится, что именно предстоит пересечь майору Гриве – Рубикон или Стикс.
Справа бубнил по-английски доктор Праччимо.
– Благоприятные параметры… Фазовый резонанс… Гиперболическая зависимость… Точки разрыва… Точки сборки… Дивергенция протоматрицы…
Артём знал речь доктора Праччимо наизусть. Понимал – процентов на десять. Вернее, думал, что понимает. На всем шарике вряд ли удалось бы наскрести больше сотни умников, способных с грехом пополам разобраться в теоретической части проекта. А уж понять … Доктор Праччимо как-то признался Гриве, что по-настоящему понимает весь этот многомерный континуум противоречивых связей и упорядоченного хаоса только его создатель, Федор Семенович Колосов. И понимает не обычным человеческим умом, а неким уникальным органом познания, который имеется только у самых безбашенных гениев.
Впрочем, для эксперимента не имеет ни малейшего значения, вник Грива в его суть или нет. От пули никто не требует знания баллистики. Ее задача – поразить цель. Вот и всё.
«Вот и всё, – думал Грива. – Вот и всё…»
Такое ощущение возникает, когда поднимаются стенки десантной капсулы. Несколько секунд напряженного ожидания… Потом железная птичка уронит «яйцо», мир закрутится взбесившейся центрифугой – и уже никаких чувств. Только кипящий в крови адреналин… Но эти несколько секунд беспомощности и неизвестности, когда от тебя ровным счетом ничего не зависит и неизвестно, что там, внизу… Не страх, нет. Есть такой термин – предстартовый мандраж. Но это слово Артёму не нравилось. Не мандраж – предвкушение: неизвестно, что будет, но будет оч-чень круто!
Прямо напротив, в большом зеркальном окне Артём видел собственное отражение: мускулистый парень в шортах, загорелый до черноты. Какой милый контраст с официальными костюмами больших шишек из «Аладдина» и «базовой структуры» – Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Хотя не исключено, что у многих «шишек» под отутюженными пиджаками спрятаны плоские «фляжки» индивидуальных кондиционеров.
– Тождественность хромосомных матриц… Когерентный…
Артёму вдруг вспомнилась колдунья с «говорящей» тыквой – тетка, которая едва не продырявила его ножом. Может, зря они с Ирландцем замяли тот эпизод. Может, стоило взять красотку в оборот и вытрясти из нее, что там еще наболтали бабушкины косточки? Пристегнуть к делу еще один, как выразился батя, «магический алгоритм». Если уж шаманить, так шаманить по-настоящему, по-шамански. Вспомнив колдунью, Грива, естественно, вспомнил и ее племянницу, «мадам мэр», темнокожую красотку с поистине африканским темпераментом. Вспомнил и улыбнулся. Что ж, если всё будет так, как предполагается, то по ту сторону его ждут еще более дикие черные красотки, истинные дочери Африки, не испорченные цивилизацией и тем, что в Запад-Европе называют политкорректностью.
– Эмпирический метод… Существенные отклонения статистических матриц…
Магия магией, а железа вокруг – на гектар. Здоровенная пирамида, а внутри «бублик» метров в сто диаметром. И на управление этим сооружением уйдет сорок восемь процентов мощности «Головастого». Очень внушительно, если знать, что на контроль и управление всеми космическими спутниками «Аладдина» хватает двух процентов.
– …А почему саванна? – спросил кто-то из членов комиссии.
– Много свободного места, – ответил доктор Праччимо.
Надо полагать, первые человеческие слова, которые он произнес за последние полчаса. Почтенные члены комиссии слегка оживились.
– Чтобы избежать пространственного совмещения резидента с объектом достаточной плотности… – тут же поправился докладчик.
– С деревом, вы имеете в виду? – осведомился иронический голос.
– Именно. По этим же причинам вертикальная составляющая определена в двенадцать футов, что составляет около четырех метров.
– Иными словами, наш друг может материализоваться в двенадцати футах над землей?
– Да.
Члены комиссии поглядели на «резидента» с уважением.
– Точность определения вертикальной составляющей плюс-минус шесть футов, – сказал доктор Праччимо. – И место выбиралось с высокой точностью. К сожалению, нам пришлось выбирать между точностью пространственной и точностью временной. И поскольку первая в нашем случае приоритетна, то временная погрешность составляет около шести процентов.
– И сколько же это лет? – уточнил кто-то.
– Порядка трех тысяч.
Члены комиссии зашевелились. Даже самым большим шишкам международной политики трудно представить себе погрешность в тридцать веков.
Доктор Праччимо врал. Весь этот доклад – чистая «деза».
Хотя вероятность