Вера. Анна Цой
и этом исключительно на меня.
Своенравная молодая королева-стерва и ее престарелый король-извращенец, коими их прозвали в народе, не особо интересовали четырнадцатилетних аристократок. В столице вообще правителя, как объект обожания, не жаловали – кому понравится повелитель, в койки которого побывала почти вся аристократия королевства? Независимо от пола, возраста и социального статуса.
К счастью тех же дебютанток, в высшей аристократии существовали два прекрасных принца, вошедших в брачный возраст и являющих собой образцы культуры, красоты и мужественности, качествами, кои чтились милыми дамами от десяти до, наверное, пятидесяти лет. И если кронпринц, имеющий статус сердцееда, даже получив небезызвестное колечко на палец, мог себе позволить флирт с придворными леди. То младший сын короля ассоциировался у всех, кто когда-либо подближался к нему с коробочкой «любовных» конфет, с фразой «Не подходи – убьет!», которую очередной воздыхательнице стоило кричать за пару-тройку метров поодаль от него. Потому как Лорд Оскар, по слухам тех же влюбленных девиц, женщин не переносил на дух и при плохом настроении, а было оно у него якобы постоянно, мог превратить тебя на несколько дней в особо молчаливый камень или дерево, болтать глупости которое не в состоянии. Так, говорят, на территории дворца появляются новые деревья и камни. Вопрос только – кто их считает.
Подходя к главному, следует сообщить, что по все тем же слухам претенденток я была или фавориткой короля, или любовницей кого-либо из братьев, если не всех вместе, а потому считалась конкуренткой для каждой из них, прибывших исключительно для завоевания горячего храброго сердца наследника или холодного непримиримого младшего принца.
По этой причине мы и желали сбежать куда подальше, лишь бы не ощущать на своих шкурках презрительные, осуждающие и наглые взгляды готовых рвать нас и друг друга дам.
– Сегодня твоя очередь проводить экскурсию, – ехидно прошептала я, зная, что сейчас меня будут или прилюдно пытать, или умолять.
Королева, которая к слову была моей одногодкой, перевела тяжелый взгляд на мое озаренное непримиримостью лицо и надула губы, организовав бурную подрывную для моей совести деятельность.
– Уговорю братца взять тебя на скачки, – к счастью она сразу перешла к разумному обмену «полезностями», пропустив бурчание и фразы вроде «ну, Никочка!».
Смысла медлить или торговаться я не видела, тем более именно этого я и хотела – скачки были для меня чем-то вроде очередного отличного от скуки занятия. Не скажу, что была особо заинтересована или же делала ставки, уподобляясь извечной азартности лордов, скорее любила следить за тем, что мне было недоступно. В этом королевстве было слишком много табу и запретов для женщин, особенно таких гадких, определяемых по критерию замужества, к каковым я не относилась.
– По рукам, – я ступила на ступень ниже и провозгласила уже громче и вежливее, чем делала это с подругой, – Милые дамы! Приветствую вас в королевском дворце, – еще один шаг, и стук каблуков по кафелю, сопровожденный ехидными взглядами толпы и смешками, сокрытыми веерами, – в течение следующего часа я проведу ознакомительную прогулку по дворцу. Предупрежу сразу, что через несколько дней вы будете исполнять обязанности уже действующих фрейлин для более честного отбора, а потому вам стоит запоминать все, что я вам сегодня скажу.
После этих слов они почти синхронно приосанились и кивнули, почти не разочаровав меня. В подобные моменты жизни приближенной к королевской семье аристократки я чувствовала себя лучше, пускай в толпе равных по возрасту и внешним данным девушек всегда находились те, кто или отказывался следовать правилам и начинал играть роль царицы, или же, как сейчас, смотрел на меня свысока и шепотом «травил» гнусные подлые шуточки в мой адрес.
А все потому, что основным барьером для восприятия меня, как леди выше по статусу, им служила моя весьма красноречивая внешность. Я всегда отличалась от основной массы идеально-белокожих девушек этой страны, будто назло родившись в той местности, где палящее солнце не позволяло комфортно находиться под ним больше часа, из-за чего кожа у коренного народа была смуглой и совершенно не дворянской для аристократок, привыкших выбеливать ее всеми возможными способами. Второй нетрадиционной неправильностью служил вес, совершенно несоизмеримый с моим ростом и идеалом длинноногих красоток. Этакий маленький пухлый степнячок, вид которого вызывал у всех эмоции от брезгливости, до смешков.
Все это было для меня проблемой в первый год пребывания здесь. Точнее, я назвала бы это чем-то вроде грандиозного несовпадения взглядов и, особенно, идеалов, потому как в моем родном Акифре по-настоящему красивой девушкой считалась пышка с маленьким размером ноги и ростом не больше ста пятидесяти сантиметров, в то время как далекий от моей родины Эданак считал приемлемым только костлявых, длинноногих и статных девушек, желательно не имеющих фигуры как таковой, особенно – выпирающих, цитирую трактат для леди: «провоцирующих мужчин к падению», частей тела. У меня этих самых частей было слишком много, потому, видимо, сильный пол и предпочитал не обращать на меня внимание, «падая» при каждом удобном случае.
Под