Похищенная Любовь. Продолжение – 2. Наталья Сергеевна Волошина
. А зверь, спрятанный во мне, он не враг, он мой друг. Просто, когда физически выламывает, становится не до высоких моральных чувств и материй. Становиться похуй на все кроме одного- стремления одержать победу. Нет не выжить, выжить – следует за победой. Вырвать зубами свою жизнь, побеждая. Я проверял не раз, в минуты тяжелейшего душевного напряжения – боль помогала облегчить восприятие, суметь пережить шок. Как там говорят люди в белых халатах. У вас высокий порог боли. Не в пороге дело конечно, а в моих инстинктах. Когда речь идёт о выживании, в человеческом организме находится много скрытых резервов.
Тонкое лезвие впивалось в мясо моего тела. Сейчас я один на один с противником. В руке ощущаю пулю. Самое главное выдержать первые секунды, рефлекторного желания отпрянуть от входящего в тебя ножа. Именно это действие ожидает от жертвы нападающий. Но я на его удивление насаживаюсь на нож сам, тем самым приближая тушу убийцы на себя. Захват, и теперь он хрипит, придушенный. Дотягиваюсь окровавленными пальцами к осколку и с силой всаживаю в шею, распарываю ее. Из нее толчками струится горячая алая кровь. Я отшвыриваю от себя без двух минут труп, и добираюсь к стулу. Схватив его со всего размаха, обрушиваю на вырвавшегося вперёд наемника. Прыгаю на него и вижу его не верящий взгляд. Вспышка боли. Чуть легче.
Чужая боль, помноженная на собственную, создала бешенный коктейль.
Дыхание сильными толчками выталкивает грудь. Я переключаюсь на режущую молнию боли, она возвращает возможность думать, действовать, злиться. Заношу руку для удара и чувствую хруст носа. Теперь ему от меня не оторваться, он уже проиграл.
Я сижу, прислонившись к стене, в окружении трупов. Нож вытягивать нельзя, лезвие, застрявшее у меня в боку, предотвращает кровопотерю. А вот сейчас, мне нужен любой медик.
Я дотягиваюсь до бутылки, моя правая рука не дрожит, это левую пронзает пульсирующей судорогой до локтя. Делаю глоток водки, стукаясь о горлышко зубами, и закрываю глаза.
Любовь побеждает любое зло. Этому нас учат в книгах, в школах. Но правда ли это?
Даневич долго смотрел на меня, а потом всё-таки выпил. Очевидно, выпить ему хотелось острее, чем продолжать изображать передо мной, невесть что. В мужских глазах плескалось отчаяние и обида. Как это описывают – ситуация трагизма, по-моему.
Я сижу, не шевелясь. Он смотрит на меня уничтожающе. И от самой себя и от него, мне сделалось тошно и противно. И безразлично одновременно. Что говорить Валентину, я не знала и не хотела. Понимала, сейчас он сам изложит всю ситуацию, разложит по полочкам. Я согласилась стать его женой.
ДОБРОВОЛЬНО
Приняла его руку, помощь, покровительство. Хотя он не принуждал, не давил
Могла отказаться от брака с ним, и не отказалась. Обещала забыть Сергея, навсегда оставить нашу связь в прошлом. И не сделала этого.
Пусть говорит. Может ему от этого станет легче. Может он просто поиздеваться привёз. Тогда пусть делает, что хочет и покончим с этим побыстрее. Смысла во всём остальном я не видела никакого. Я люблю другого, я хочу быть с Седым и никакие разговоры этого не изменят
Глаза Даневича неторопливо изучали меня, с нехорошим блеском рассматривали одежду, прическу, ногти, покрытые бесцветным лаком. Наверное, я сейчас совершенно не похожа на ту Тому, которая принадлежала ему. В брендовой одежде, с модной укладкой и красивым мейком.
– Я не буду долго говорить. Ты предала меня, не задумываясь ни на секунду. И это после всего, что я сделал для тебя. Сделав глупость, надеясь, что это закончиться просто так.
Он покрутил стакан, рассматривая содержимое на свет. Потом осушил его и отложил в сторону. Плавным жестом выудил несколько бумаг. Поднялся и положил мне их на колени.
– Ознакомься.
Я опустила глаза, буквы плясали, но я четко прочитала напечатанные имена и фамилии.
– Это что шутка, Валик?
–Нет, Тома не шутка. Мы женаты. Фактически. Не хватает двух подписей. Твоих. Это листы из регистрационного журнала ЗАГСа. Если ты их подпишешь, все будет законно.
Я не понимала, ошарашено хлопала глазами. Валентин приподнял бровь.
– Я никогда не подпишу это, ты же понимаешь?
Прошептала бесцветным голосом, пытаясь анализировать происходящее.
– Я люблю другого.
– Интересно, когда же ты это поняла? Я вот помню тебя униженной, дрожащей от любого воспоминания об этом отморозке.
– Все изменилось…
–Уволь меня от своих рассказов.
Впервые Валентин говорил со мной грубо, с издевательской ноткой. Он посмотрел в окно.
–Я не твой Седой. Принуждать женщин это не мои методы. У тебя есть два варианта. Первый – ты добровольно станешь моей женой, любящей и ласковой. Второй – ты катишься на все четыре стороны.
Я поднялась, откладывая документы, не виня его за грубость, за злобу, за ревность. Чувствуя себя виноватой, потому что причинила боль, пусть и ненароком. Мы оба пожинали плоды боли