Смертельный эликсир. Марион Пьери
танно ворковали под окном.
Да, у мадам Женевьевы здесь было чудесно, об этом говорили все, кто приезжал к ней из города. Птицы поют, как в раю. Воздух – не надышишься. Если добавить к этому парное молоко от собственных коров да пышные нормандские омлеты с зеленью «о фин ёрб» по утрам, то становится понятно, почему приезжие так неохотно покидали дом мадам Женевьевы.
Она вообще любит чистоту и порядок. Аккуратность свойственна нормандским женщинам, но мадам Женевьева превзошла всех своих знакомых в радиусе двадцати километров. В соседнем городке Понтабери и на близлежащих виллах о ее педантичности ходили легенды. Например, дорожки в саду и перед домом выкладывали только белыми камнями, которые специальный работник собирал на побережье. Столовые скатерти и постельное белье менялось через день и тщательно стиралось прачкой вручную, так как мадам Женевьева не признавала стирки с помощью машин. Она считала, что так портится чудесное льняное полотно, из которого были сделаны постельные принадлежности, полотенца и скатерти – все это она получила в приданое, выходя замуж за мсье Пьера Лаке. «Такую ткань сейчас уже не делают, – ворчала она, наблюдая за прачкой. – Поэтому, милочка, поосторожней!» Затем все белье сушили на толстых, почти корабельных канатах, на свежем, насыщенном ароматами морском ветру, гладили специальным утюгом и убирали на хранение в комоды. Перекладывалось все это великолепие специальными матерчатыми мешочками с благоухающим травяным сбором, тайну состава которого мадам Женевьева никому не выдавала. Когда это белье извлекали из глубин комода и стелили на пышные старинные перины, гостям не хотелось вставать по утрам, так как все они испытывали блаженство, проведя ночь в чудной постели. Тот же порядок был и в кухне, и в буфетной, и в столовой, и в подвале, где хранились припасы, и на мансарде среди ненужных вещей, и во всех многочисленных закоулках ее небольшого имения.
Несмотря на свои шестьдесят пять, мадам Женевьева еще очень деятельна. Сегодня, например, она ждет своего любимого племянника Франсуа, сына покойной сестры Анетты, поэтому с раннего утра хлопочет по дому.
Служанка, молоденькая Дениз, дочка ее бывшей горничной, что-то запаздывает, хотя мадам Женевьева не любит необязательности и неаккуратности своей прислуги. У нее не так много средств, чтобы после смерти мужа, таможенного служащего, позволить себе платить нерадивым домашним помощникам. Поэтому приходится экономить, многое делать самой, а эти служанки нынче совсем не те, что раньше. Меньше, чем за пятьдесят франков в месяц, не соизволят что-то сделать без напоминания.
А силы уходят. Если не присматривать за домом и садом, все придет в запустение, но мадам Женевьева не сдается. Многое ей пришлось перенести за свою жизнь, поэтому спокойная старость с хорошей пенсией, которую получает за умершего мужа, – не самое плохое время в ее жизни.
Она цепким хозяйским взором осмотрела комнату, приготовленную для племянника. Франсуа не привередлив, да и средства ее не позволяют делать в комнате ремонт к его приезду. Но ударить в грязь лицом мадам Женевьева не может, поэтому в комнате она навела блеск. Белые с шитьем крахмальные занавески на окнах – все еще те, из ее приданого; старый, но удобный диван, обитый черной клеенкой. Обивка на нем, правда, кое-где протерлась, но вида комнаты он не портит. Наоборот, как на вкус мадам Женевьевы, он придает комнате удивительно уютный и домашний вид. Особенно если прикрыть его этим самодельным пледом в стиле лоскутного шитья. Удивительно, что мадам Женевьева помнит все свои платья и костюмы, из которых нарезались квадраты для изготовления этого пледа. Например, вот в этом сером кашемировом костюме она блеснула на морской прогулке в честь повышения мужа много лет назад. И мадам Женевьева с нежностью провела своей загрубевшей от работы и старости рукой по довольно большому куску серой ткани.
Итак, к встрече Франсуа все готово. Надо только испечь его любимый пирог с сардинами и подать графин кальвадоса – местной крепкой яблочной водки. В Нормандии всегда обожали сытно поесть – нормандцы веселый и трудолюбивый народ, не признающий никаких диет. Веселиться так веселиться, а обедать так обедать! Застолья здесь всегда сытные и обильные. Хозяйка считается неважной, если гость не увидит у нее на столе знаменитого рыбного супа, который приправляют орехами и запивают кальвадосом. Выдумывать здесь не любят, предпочитая простые рецепты, но мадам Женевьева уже предвкушала, как будет баловать своего любимого племянника жарким из утки «канар а ля руанезе», маленькими аппетитными колбасками «андуй», улитками в вине, ароматными омлетами и знаменитыми бисквитами, внешне очень похожими на морскую гальку. «Обязательно будем обедать по старинке, дважды, – подумала мадам Женевьева. – Перед первым обедом не торопясь выпьем по рюмочке кальвадоса на террасе, а в перерыве между трапезами или, как это называют в здешних местах, в “тру норманн” – “дыре”, племянник будет развлекать меня рассказами о Париже и своих ученых друзьях!»
Мадам Женевьева очень гордилась тем, что они с мужем помогли Франсуа получить высшее медицинское образование, хоть его обучение в Сорбонне и стоило им немалых денег. Все это было сделано в память о младшей сестре, соблазненной приезжим военным-ловеласом и умершей при родах. В наследство семье