Дни силы и слабости. Юлиана Яроцкая
преферанс. Но в процессе этой игры Сенк намеревался обучить ее всему, что потребуется для выживания в самых скверных экономических условиях. В таких, в каких не раз оказывался он сам. Пока вокруг есть люди – с ними можно договориться. Пока возможен договор – возможна и сделка. Без высокого положения в политической пирамиде, без богатой родни в самых верхах современного общества выжить можно только так. («В противном случае, тебя ждут очереди за кислородом и безработица до конца твоих дней. Запомни: всегда, всегда надо сучить лапками. Иначе утонешь».)
0.5. Черный Рынок
Они оделись, вышли из дому и направились вниз по бульвару Диджеев. За спальными районами начинались трущобы, за ними – Окраина. Окраина всегда была эпицентром криминальной жизни, оранжереей для беспредела. Обыватели сюда заглядывать боялись, представители правопорядка – ленились, а официально эта территория была объявлена пустой и бесполезной. Здесь было меньше камер, чем в центре. Больше мусора. Власть, как и полагается, закрыла на Окраину глаза.
Жить рядом с Окраиной считалось не столько признаком плохого вкуса, сколько халатностью по отношению к собственной жизни. Сюда не доходили ни общественный транспорт, ни уважающие себя заведения. Из магазинов встречались только редкие киоски с пивом и хлебом, иногда – только с пивом. Квартиры в обветшалых домах рядом с Окраиной занимали только самые бедные, больные и никому не нужные граждане города Ж – студенты государственных ВУЗов, врачи государственных поликлиник и рабочие государственных фабрик. О грабежах и убийствах, произошедших рядом с Окраиной, никто не писал ни в газетах, ни на интернет‑порталах: это никого не интересовало. Если тебя убили на Окраине – значит, ты настолько никчемен как человек, что и трубить о твоей смерти незачем. Смерть – это слишком дешевая информация. Газетчики же предпочитают продавать информацию дорогую. Вот если бы на Окраине застрелили дочь министра – вот это да, вот это вкусно. Проблема лишь в том, что дочь министра никогда в здравом уме не окажется даже рядом с Окраиной. Хорошо, если дочь министра вообще слышала о существовании Окраины.
Бульвар Диджеев спускался как раз к той части вышеописанного содома, в котором по тамошним меркам было людно и относительно прилично. Здесь, почти в двух шагах от своего жилья, у Сенка имелся целый мир – азартный, интригующий, всегда живой и коварный. В молодые (более молодые, чем сейчас) годы быть частью этого мира значило не только обеспечивать себя какими хочешь деньгами, связями и способностями. Это значило еще и постоянный раж, восторг, риск. Спортивность подобной деятельности приводили Сенка в экстаз. Он никогда никого не грабил без предварительной договоренности с жертвой. Он никогда никому не врал, пока его об этом не просили. А когда все по обоюдному согласию – разве ж это криминал?
Они шагали по серой, но еще не слишком противной улице, Матильда что‑то чирикала, Сенк улыбался и думал о своем. На его лице появлялись первые следы увядания и паршивого зрения: