Миссия мопса. Евгения Ивановна Хамуляк
млевских покоев. И уже хотела расспросить Соню с пристрастием, заодно поругав за создаваемую панику на рабочем месте, когда девушка выпалила:
– Она купила дачу у нас в Зелезерном. Ну там, где элитка строится. Теперь каждое лето будет жить здесь, – мечтательно воздев руки к небу, продолжала свой бессвязный рассказ Соня, – и 100 процентов приходить со своим песиком к нам в клинику, когда он заболеет. Я прочитала все ее книги! – воскликнула Соня, перебив мой насущный вопрос о том, собственно, кто именно купил дачу поблизости в Зелезерном и кто пожалует в клинику с песиком. И главное: что с песиком? – Все 323! Она неземная! Она такая милая! Талантливая! А ее песик! Он же был главным героем в книге про маньяков, когда вычислил одного гада по запаху трюфелей! Тот мочил девушек с рыжими волосами, и полиция искала его 27 лет! А собачка нашла по запаху трюфелей, которые обожал маньяк!
– Аромату, – поправила я машинально и решила больше не расспрашивать секретаршу, а просто пойти к себе на рабочее место и лично встретиться с той высокой персоной, от которой, мягко говоря, сходила с ума Соня.
Таким образом, переодевшись в рабочий наряд и вырвав-таки из трясущихся рук секретарши папки с именами записанных на прием пациентов, уже без любопытства, но с большим сомнением, я открыла дверь и встретила там…
И тут, да простит меня читатель, я, как и секретарь Соня, сохраню тайну и тоже не стану называть известного каждому россиянину имени вслух.
Дело в том, что у любой публичной личности, особенно творческой, всегда найдутся как почитатели этого самого творчества, так и ненавистники. Ничего личного, но я относилась ко второй категории этого самого ненавистного творчества, которое глядело со всех полок захламленных бульварным чтивом гигантских книжных магазинов, а также поглядывало с экранов телевизоров всевозможных мыльных-премыльных теленовелл, снятых по сценариям той самой личности, что сейчас сидела у меня в кабинете, держа в обнимку старого седого мопса.
Признаюсь, я, как и Соня, слегка опешила при виде известной писательницы и сценаристки, из-под пера которой вылезали кровавые сюжеты с раскрашенными лицами проституток и суровыми лицами людей в форме, которых играли культовые актеры и актрисы. Спасибо их актерской игре и популярности творчества писательницы-сценаристки, теперь все иностранные граждане искренне считали, что русская мафия, маньяки и проститутки, а также коррупционеры и снайперы являются основными жителями России.
А еще почему-то именно в этот момент в сознании всплыл образ еще одного ненавистника подобных реалий – моего папы, который каждый божий день, словно по расписанию, специально просматривал подобные «фуфлыжки для затупления мозгов налогоплательщиков», как выражался он, страстно клацая большими пальцами по кнопкам пульта от телевизора, переключая с реалити-шоу, идущего уже второй десяток лет, на мыльную оперу как раз с участием русской мафии и маньяков.
– Женя, ну не смотри! – неизменно твердила мама, видя насупленное лицо папы, его злой волчий взгляд, слушая всевозможные цензурные и нецензурные комментарии по поводу застрявших в экране телевизоров одних и тех же говорящих голов.
– Как не смотри!? Врага и его планы надо знать! Они, думаешь, просто так костьми трясут и разговорчики свои разговаривают про то, про се? Готовят нам новый апокалипсис! Разыгрывают сценарии! Тренируются на наших умах. Зомбируют! А мы, как ослики за морковкой, плетемся, слюнки развесили и хвостиком машем! – папа посмотрел на маму взглядом генерала Жукова. – Вот увидишь, это хорошим не закончится. Даже Фрейд говорил: «у кого чего болит, то место и придется скипидаром мазать». А у этих, – он махал большой трудовой рукой на телевизор, – одни сиськи-письки на уме! Кто в космос полетит? Эти в лохмотьях и купальниках? Кто придумает панацею от всех болезней? Маньяки? Кто мир во всем мире наладит? Девки в помадах?
Мама только вздыхала, во многом соглашаясь и с Фрейдом, и с папой. Что придется мазать кого-то скипидаром, становилось очевидным от одного телесериала к другому.
И вот одна из виновниц массовой деградации и приближения апокалипсиса сидела у меня в кабинете, благоухая дорогими духами и вообще излучая самые благожелательные эманации, и нежно обнимала старого мопса. Картина маслом «Дама с собачкой». Соню пришлось трижды просить выйти из кабинета, чтоб занять свое рабочее место. Я тоже несколько минут не могла налюбоваться на незнакомую знакомку, наверное, ровесницу моей мамы, но в современном, очень стильном виде, стоящем, наверное, бешеные деньги и долгие часы сидения в кресле стилиста. Благородного оттенка седые волосы, уложенные ровным каскадом, обрамляли загорелое лицо, переливающееся до сих пор молодостью и внутренней уверенностью. Умные глаза, подведенные модно и ярко, тут же осмотрели меня с ног до головы, и, как результат, на губах с яркой помадой заиграла улыбка.
– Но с Бубликом все в порядке. Я б даже сказала слишком в порядке, – удовлетворенно констатировала я, глядя на старого, ухоженного, благоухающего дорогими собачьими духами мопса с таким милым прозвищем. – Ему 18 лет. Это почти рекорд для его породы. И видно, что он еще в самом соку.
– Да, – чуть грустно молвила писательница, – он последний