Попрошайка. Талгат Базылович Канапин
есовали. Как бывший физик-ядерщик, он раскрыл секретную закономерность приумножения и роста благосостояния. Формулу богатства. Как из одного зерна вырастает колос для будущего хлеба или яблоня, которая щедро одаривает мир своими сочными и ароматными плодами. И превратил эту закономерность в чисто механический процесс. С математической точностью он создавал активы, которые плодоносили нескончаемым денежным потоком.
В спальне, на комоде перед зеркалом, уже в течение многих лет, у него стояла алюминиевая кружка. Он никогда не забывал, что путь к финансовой свободе началась с неё. Когда его сократили на работе, жена стала злой и истеричной, а дети всё чаще стали смотреть на него голодными глазами. Он работал ведущим специалистом у себя в отделе, но в середине 90-х годов его исследовательскую программу свернули. А с ним вежливо распрощались. Если называть вещи своими именами, его просто вышвырнули на улицу.
Михаил обладал аналитическим умом, который был заточен на исследование. Он был влюблен в свою работу, в науку. Ему нравилось добывать новые факты, приближаться к истине. Расколдовывать новые закономерности, скрытых от посторонних глаз. Которыми неохотно делился Вседержатель. Мыслил он всегда широко и дерзко, стараясь проникнуть в Божий промысел. Но надо было зарабатывать на хлеб насущный. Формула «будет день – будет и пища» срабатывала не всегда. День приходил, а пищи на столе не было. В семью Вострецовых пожаловал голод.
Экономика бывшего союза развалилась. Михаил брался за любую работу, ничем не брезговал. Устал от систематического хамства, беспредела криминала. Многие его бывшие коллеги и друзья спились, утратив привычный уклад жизни. Один повесился, когда его бросила жена, забрала детей и вышла замуж за иноземца. И помахала ему ручкой «из-за речки». Талантливый ученый замкнулся в себе, почернел с горя и унижения и принял роковое решение. Ушел туда, откуда еще никто не возвращался.
Миша помнит тот день, когда он пришёл домой усталый и пустой. Как нанайский бубен. Любимая доча, Евдокия, уже побледневшая от анемии, попросила молока. Миша в отчаянии схватил семейную реликвию, отцовскую алюминиевую кружку с которой он прошёл всю войну, и выбежал на улицу. Медленно дошёл до ближайшего подземного перехода, встал в ряд. И стараясь не глядеть в глаза прохожим, протянул руку с отцовской кружкой. Начались унылые будни попрошайки.
Часть 2.
В кружке звякнула первая монета. Дамасским клинком полосонул этот звук сердца Михаила. Ему стала нестерпимо стыдно перед памятью отца, который умер четыре года назад от осколочного ранения. Раскаленный кусок металла прилетел неоткуда, и вонзился осой ему в грудь и застрял где-то между рёбрами. Это произошло в кровопролитном бою за неделю до великой Победы. Вспомнил голодные глаза Дуняши. «Отец, твоя кружка помогает нам выжить», – с горечью подумал бывший учёный. Который оказался ненужным своей стране.
Стиснув зубы, Миша держал руку с отцовской кружкой в горизонтальном положении, как будто от этого зависела вся его дальнейшая жизнь. Прошла пожилая женщина, с удивлением взглянула на него. В ней он узнал своего бывшего преподавателя альма-матер. Хотелось всё бросить и бежать куда глаза глядят. Миша сделал над собой усилие, собрал волю в кулак и продолжал стоять с посудиной, которая прошла пол-Европы в отцовском вещмешке. Иногда в кружке не звенело, а шуршало. Михаил Пантелеевич понимал, что люди дают милостыню и бумажными деньгами, банковскими билетами. Унижение было больше. Непроизвольной радости тоже.
Людской поток в подземной переходе был разный. Сами уставшие, много равнодушных лиц. Плетью било по душе презрительные оглядки и насмешки некоторых прохожих. Лениво скользили они взглядом по фигуре сгорбленного, постаревшего человека, в самом цветущем возрасте. Который смотрел на людей с надеждой и позором одновременно. Униженный и оскорбленный жизнью. Но не прогнувшийся под гнётом неопределенного будущего. Когда подавали милостыню Миша молчал, ничего не говорил. Просто с благодарностью смотрел в глаза своим добродетелям, боясь встретить знакомое лицо. Хотя он и был готов и к этому.
Кружка постепенно наполнялась деньгами. Это были мятые рубли, мелочь. Они были какие-то другие, эти деньги подаяния. Чем тяжелее становилась кружка от милости людей, тем сильнее горбился бывший физик-ядерщик. Потом встрепенулся и побежал домой, спасать семью от голода. Пока дети не стали пухнуть от белковой недостаточности. Быстрыми шагами шёл Михаил к ближайшему продуктовому магазину. Крепко прижимая к груди отцовскую фронтовую кружку. Кормилицу.
Часть 3.
Супружница Миши, Ксения Филипповна, сильно разгневалась, когда узнала природу происхождения «дохода». «Что сие значит, милостивый государь?». Устроила ему разнос по всем позициям. Настоящий танец с саблями. Но когда он извлёк из пакета сайку белого хлеба, палку соевой колбасы и эклеры к чаю, то тихо заплакала. Потом громко, по-бабьи заревела, и почти что завыла белугой. Миша так устал стоять с протянутой рукой, что уже не было сил успокаивать Ксюху.
Он молча ушёл в свой рабочий кабинет. Задумался, вытащил спрятанную заначку, лекарство от стресса. Налил себе двести грамм водки,