Оккультный Гитлер. Антон Первушин
своей обвинительной речи прокурор утверждал, что путчисты преследовали «высокую цель», лишь использованные ими средства были преступны. Он напоминал, что Гитлер происходит «из простой семьи» и «во время мировой войны „…“ доказал немецкий образ мыслей».
Подсудимые в последнем слове заявляли, что если даже будут осуждены, то в дальнейшем поступят точно так же. Гитлер, не прерываемый председателем, вновь витийствовал в течение нескольких часов на самые разнообразные темы, часто не имевшие никакого отношения к предмету судебного разбирательства: он излагал свои взгляды на государство и его роль, свое представление о внешней политике Германии по отношению к Англии и Франции, угрожал судом тем, кто в данный момент вершит суд над ним, стучал по столу.
В этот момент он уже мало сомневался в мягкости приговора. Во время процесса Карин Геринг писала своей матери: «Гитлер абсолютно уверен, что он будет приговорен к какому-либо наказанию, а затем здесь же последует амнистия». Но было нечто, весьма беспокоившее его: как иностранцу, тем более уже осужденному ранее за преступление политического характера и освобожденному условно, ему реально угрожала высылка из Германии в Австрию. Поэтому он обратился к суду с настоятельной просьбой не применять к нему соответствующую статью закона о защите республики.
Хотя приговор Гитлеру и другим главарям заговора гласил: пять лет заключения – на деле они должны были отсидеть лишь полгода, после чего имели право на досрочное освобождение. От высылки Гитлера суд решил воздержаться. Людендорф был оправдан, хотя не смог скрыть причастности к заговору, и в обвинительном заключении содержались весьма веские доказательства этого. Остальные обвиняемые были приговорены к небольшим срокам заключения, троих сразу же освободили из-под стражи.
Гитлера вместе с другими осужденными по делу поместили в крепость Ландсберг, находившуюся в живописном месте на берегу реки Лех. Часть дня заключенные работали на воздухе (Гитлер был освобожден как пострадавший 9 ноября), остальное время играли в карты, пили, трепались о политике. Путчисты имели возможность заказывать изысканные обеды. Камеры никогда не запирались. Хотя длительность посещений каждого заключенного не должна была превышать шести часов в неделю, на деле этого правила не придерживались. У Гитлера был свой режим: он отвечал на почту, просматривал книги, пользуясь многочисленными презентами. Позднее он говорил приближенным: «Ландсберг был моим университетом за государственный счет». Много времени уделялось диктовке будущей «библии» нацизма – «Моей борьбы».
Рис. 18. Титул первоначальной редакции книги Гитлера «Моя борьба»
Прием Гитлером посетителей иногда продолжался по пять-шесть часов. В докладе баварскому министру юстиции администрация крепости признавала, что «число посетителей, побывавших здесь у Гитлера, исключительно велико. Среди них просители, лица, ищущие работу (!), кредиторы, друзья,