Небо одно на всех. Дарья Кожевникова
выдавал на нем такие переборы, перед которыми для Лоры меркли все концертные записи популярных групп. То, что липнувшие к музыканту девицы иногда мешали ему играть, искренне возмущало Лору! Она же, чистое и неиспорченное существо, не могла тогда знать, что нужна им от него совсем не музыка! И что он виртуозно может обращаться не только с гитарой. Теперь знала! И хотела бы повторить те пережитые ощущения, в глубине души испытывая к себе отвращение за эту свою слабость. За то, что Лунев проник к ней, как вор, вначале в ее дом, а потом и в кровать просочился, подло пользуясь ее сном, а она его за это не выгнала взашей, но, наоборот, снова кидается в эту интрижку. Да еще и вот так, без всякого чувства… Хоть без какого-нибудь… Ведь даже в школьные, предрасполагающие к романтике годы она не была в него влюблена. Часто сочувствовала ему, а иногда еще все-таки опасалась, несмотря на его снисходительное к ней отношение. Еще порой возникало чувство благодарности за его покровительство, но и только! Наверное, потому, что Лора испытывала неосознанную брезгливость к тем девицам, которые вольно чувствовали себя в Вовкиной компании, – Лунев и сам на это провоцировал стороннюю зрительницу своим пренебрежительным отношением к ним. И становиться на них похожей Лора ни в коем случае не хотела! Но, кажется, ее время тоже наступило, теперь. И она снова впустила его в свою маленькую квартирку.
Разделась – он и не подумал проявить джентльменство, приняв ее куртку, в отличие от предпоследнего Лориного мужчины, с которым у нее был совсем недолгий роман, запомнившийся ей именно умением кавалера вести себя с женщиной. Лунев был абсолютно другим. По-хозяйски водрузил свою куртку рядом с Лориной и хотел было прямиком идти с бутылкой к столу. Пришлось вдохновлять его личным примером, заманивать в крошечный закуток ванной на мытье рук. Которые в итоге не вымыла ни она, ни он. Вовка, стоя у раковины, у Лоры за спиной, снова начал играть с ее телом, как с гитарными струнами. Вначале легко, едва касаясь кожи, но так, что Лора вся затрепетала от этих касаний, будто и сама была натянутой струной. Замерла, забыв про намыленные руки. Вовка только воду перекрыл, разворачивая ее к себе лицом, все остальное уже не имело никакого значения ни для Лоры, ни для него. А опомнилась Лора и вовсе на том самом маленьком диванчике, что был у нее на первом ярусе. Вспыхнувшие на небе алмазы медленно гасли, таяли перед ее глазами. А Вовка, весь какой-то первобытно-неряшливый, небрежно расправлял на себе оставшуюся одежду, спрашивая между делом:
– Лорка, у тебя есть что перекусить?
– Сейчас… что-нибудь изобрету на скорую руку. – Лора поднялась, пытаясь переключиться на реальность. А заодно пытаясь вспомнить, что же там у нее есть, в ее нищенском холодильнике.
5
На следующий день, заехав по пути из одного офиса в другой к себе домой, на обед, – Лора могла теперь позволить себе эту роскошь! – она повесила в холодильнике копеечного плюшевого мышонка. Постояла перед открытой камерой, любуясь на него и между делом жуя незатейливый бутерброд с майонезом.