Борьба за город Йен. Анна Якунина
н не провалится в забытье. Он лишь на время притворится спящим. Будет мирно дремать, иногда хитро приоткрывая глаза и глядя на мир сквозь ресницы.
Йен. Родина, некогда бывшая моим местом силы. Как ты теперь? Как живется тебе под властью чернокрылых? Задаю вопрос и пробегаю взглядам по оккупированным улицам.
Плачут наши старые эльфийские дома – огромные вековые деревья в три или пять этажей. Я живу так долго, что помню, как их строили. Как рады были новые жители. Семьи с детьми, молодые пары. Лихие одиночки. Престарелые супруги. Тепло их душ, кажется, до сих пор согревает эти стены, уберегая от холода металла чернокрылых. Моя лепта в возведение этого непревзойденного города не столь велика. Я был совсем юн. Но все же… Вспоминаю, как мы с отцом сажали розовый вьющийся виноград, который еще пять лет назад покрывал фасад моего фамильного гнезда.
Теперь дома на деревьях снабжаются каменными фасадами, темными сетями и железом. Они уродуют лик зеленых улиц. Безжалостно выкорчевывают и убивают атмосферу старого эльфийского города.
Тогда, в молодости, я воспринимал Йен как данность. Мое сердце наполняется щемящей грустью. Мы никогда не ценим то, что имеем. Мог ли я когда-то подумать, что потеряю свой дом. Увижу мой город порабощенным и скованным. Несчастным, серым, подавленным. Нет…
Ответ на мой недавний вопрос очевиден, тяжко. «И мне тяжко, друг Йен», – посылаю я мысленную поддержку городу. Хочу заверить, что не покину его и буду бороться с врагами до последнего вздоха, до последнего удара сердца, до последнего взгляда на лазурное небо.
Практически все эльфы покинули Йен. Он безмолвно плачет по ним и ждет их возвращения. Он ненавидит захватчиков. Он любит создателей.
Все меняется… Нет, не так: все изменится, непременно изменится. Отчаянно надеюсь застать тот день, когда величественный город Йен скинет оковы чернокрылых и вновь вернется под опеку некогда величественной, а теперь разбитой Эльфийской Империи. Разбитой, но не сломленной.
Молюсь великой Линиэль за свободу родины. Единственное, о чем вообще готов молиться в этой жизни.
Я один из тех, кто остался. Служу чернокрылым. Захватчикам. Гнусным поработителям. Для своих я предатель. Но я жду… Жду удобного момента, чтобы одержать победу и вернуть городу былую славу. А пока скромный маг менталист притаился на службе у врагов. Они думают, я прогнулся. Не зря с усердием горного ушастого мула я внедряю в их сознание эти мысли. При разговорах со мной они увешаны артефактами. Глупцы. Тихо посмеиваюсь над ними. Никому не скрыть от восьмидесятилетнего мага своих намерений. Мой непревзойденный талант и жгучее проклятие. Могу залезть в голову любому. Они и не догадываются об истинном уровне моих способностей. «Идиоты, – мысленно обращаюсь ко всем чернокрылым. – Я сделаю вас всех. Вы упадете на колени и поползете из моего любимого города прочь. Я докажу капитулировавшим собратьям, кто здесь прав».
Захожу в затхлую каморку на окраине. Теперь я живу здесь. Мой старый дом достался генералу Альх Раат Кортону. С ним у меня личные счеты. Гаденыш ответит не только за город, но и за мое фамильное гнездо.
С яростью скидываю плащ. Остервенело сдираю с себя опостылевшую черную кожаную форму капитана черонокрылых. Ненавижу каждую пуговицу, каждую застежку, каждую ниточку этого проклятого одеяния. Негромкий хлопок заставляет резко повернуться в сторону камина. Огонь полыхнул от моего жара мести. Вглядываюсь в волнующиеся языки пламени. Вцепляюсь в куртку до хруста в пальцах, до побеления костяшек. Сжимаю зубы до онемения челюсти. До безумия хочется швырнуть ненавистный атрибут службы врагам в огонь. Запрокидываю голову и глубоко вдыхаю. Продержусь. Смогу найти оружие против их непобедимой армии. Надо еще немного потерпеть. Контрастный душ и настойка из листьев аранеи на спирту – и через пятнадцать минут я уже проваливаюсь в сон. Беспокойный, полный кошмарных сновидений, насланных моим перегретым сознанием. «Буду ли я когда-нибудь снова спать хорошо?» – прорываются нервные мысли сквозь череду бредовых картинок пытающегося получить хоть чуточку покоя сознания… Ответ так и не приходит. Усилием воли проваливаюсь в черную мглу точки единения магических потоков и вырубаю себя полностью.
Я иду на работу. Мысли проносятся по некогда острым камням моего сознания. За время моей жизни в оккупации они сточились в гладкую гальку, я научился приспосабливаться.
Скольжу по толпе, иногда хватаю обрывки мыслей.
Вот пекарь открывает лавку спозаранок. Ему помогает дочка. Знаю, что она думает обо мне. Да, я красивый. Каждый день я читаю это в умах женщин. Как же надоело… Хочется на пол сплюнуть. Но хваленый эльфийский контроль и воспитание не позволяют сделать этого.
Вот оружейник начищает вновь прибывший товар. Надо как-нибудь заглянуть к нему, обновить амуницию. Чую, эта партия хороша.
Беспорядочный калейдоскоп мыслей близняшек-цветочниц сменяет думы оружейника: сорта растений, удобрения, режим полива. Вихрь из незнакомых названий кружит голову, и я спешно отвожу взгляд. Морщусь и трясу головой.
Что-то легкое и неуловимое цепляет мой взгляд. Фигурка, скрытая плащом с капюшоном, легко двигается