Кризис. Эл Соло
с обоих пригласили, а у него внезапно возникла эта дурацкая командировка. На подобные вечеринки замужние женщины должны приходить с мужьями".
Несмотря на то, что Кендис знала многих гостей, ей было одиноко. Практически все, пришедшие на вечеринку, были всё ещё в поисках вторых половинок, и уже разбились на парочки. "Все прекрасно проводят время, кроме меня, – подумала она. – Чёрт, у меня депрессия. Депрессия? Нет! Вот жизнью своей я недовольна. Какая-то она скучная и заурядная. Мне казалось, что в двадцать восемь лет, в самый расцвет, жизнь должна быть наполнена потрясающими событиями. Где это всё?"
Молодая женщина не понимала, откуда приходят эти грустные мысли. С внешностью у неё всё в порядке. Когда она шла по улице в обтягивающем платье, мужчины оборачивались. Великолепное тело, длинные ноги, упругая задница и невинное личико.
Однажды Мартин сказал, что у неё лицо ангела и тело шлюхи. "Когда же он это сказал? Точно, в день нашей свадьбы. Господи, кажется уже прошло пару тысяч лет. Последнее время он редко смотрит на меня, а о комплиментах можно и не говорить. Теперь всё свободное время Мартин тратит на работу, дерьмовую работу, которая швыряет его из города в город. Кто-нибудь должен установить по всей стране огромные рекламные плакаты, советующие женщинам никогда не выходить замуж за менеджеров по продажам огромных корпораций. И можно добавить туда ещё несколько десятков профессий".
Кендис не сомневалась, если бы не её работа, она точно свихнулась бы в одиночестве. Работала она в картинной галерее, в центре города. Конечно, у большинства художников не всё в порядке с головой, а покупатели настоящие снобы, но, с постоянно разъезжающим мужем, это было спасением.
Поглядывая по сторонам, Кендис видела, что остальные женщины прекрасно проводят время. Шепчутся с мужчинами, смеются, потягивают коктейли. И выглядят все просто шикарно. Кендис пожалела, что не надела чего-то более смелого, возможно тогда зажатость бы исчезла. "А разве я зажата? – удивилась она. – Чёрт, нужно полегче с этими коктейлями, в них слишком много водки. У меня уже мысли начинают путаться".
Джанет вновь задумалась о том, что на подобные вечеринки нужно ходить только одиноким. Большинство девушек и женщин пришедших сюда явно не имели парней или мужей, по крайней мере, впечатление создавалось именно такое. А все мужчины казались холостяками. Одна из девушек, расположившихся на другом конце комнаты, сидела на полу, демонстрируя всем свои роскошные ляжки. Любой внимательный наблюдатель мог даже увидеть подвязки, удерживающие восхитительные чёрные чулки.
Кендис не носила чулки, поэтому и поясов с подвязками в её гардеробе не имелось. У неё были чёрные колготки, но сегодня она предпочла телесный цвет. И теперь, глядя на ноги, сидящей на ковре девушки, начала жалеть о своём выборе. "В чёрных колготках мои ножки смотрелись бы не менее привлекательно", – подумала она. Самое экстравагантное, что стояло в шкафу Кендис, была пара чёрных туфель на громадном каблуке, но она редко их надевала, поскольку в них она начинала смахивать на шлюху или проститутку.
Почти все женщины на вечеринке были в похожих туфлях. Мартину они тоже нравились. В тот последний раз, когда она надела их в ресторан, после возвращения домой, муж заставил её ходить по комнате, словно модель по подиуму, в одних туфлях. Вначале Кендис смущалась, а затем расслабилась, и начала хихикать. Неприличный показ закончился тем, что Мартин трахнул её прямо на ковре в гостиной.
"Нужно было надеть эти туфли на вечеринку, – подумала Кендис. – Возможно, если бы мужчины больше обращали на меня внимания, я бы почувствовала себя лучше".
– Так-так-так, – раздался мужской голос, – это же королева вселенной – Кендис Леонард. Моя первая и единственная любовь.
– Я слышала, что тебя тоже пригласили, – вздохнула она. – Если не хочешь, чтобы я тебя убила, говори потише.
Этого мужчину звали Эл Горман. Он был художником, и продавал свои работы через галерею, где работала Кендис, его картины хорошо расходились. Приходя в галерею по делам, он постоянно начинал домогаться Кендис. И она вечно его отшивала. На работе, вдалеке от чужих глаз, это было легко. Женщина сомневалась, что на вечеринке всё будет также просто. Она терпеть не могла чужих скандалов. И сама не любила портить посторонним людям настроение.
– Можно присесть?
Женщина кивнула. "Если он будет стоять, то продолжит орать, перекрикивая других гостей".
– Кендис, ты меня ненавидишь?
– Нет.
– Тогда давай отыщем в этом доме кровать, и попытаемся её сломать.
– Перестань, Эл. Я замужем.
– Ты пришла с мужем?
– Нет. Ему пришлось уехать в командировку.
– Вот – наш шанс. Я хочу заставить эти глаза лучиться счастьем.
Началась старая песня: Эл настаивал, а Кендис пыталась отшучиваться. Происходящее, в сущности, полностью повторяло их препирательства в галерее, за исключением одного момента. Мужчина сидел рядом с ней, почти прижавшись, и Кендис ощущала исходящие от него ароматы лосьона после бритья и табака. В привлекательности Элу нельзя было отказать: