Собственность криминального авторитета. Айрин Лакс
амого минимума. Сердце начинает бешено колотиться где-то в районе горла. Я начинаю нервничать и уже не могу сдержать страха. Оглядываюсь, ища взглядом сына.
– Эй. Он в порядке. У няни…
– Я… Я только взгляну на него, – шепчу, желая прогуляться по самолёту, погружённому в приятную полутьму. Мне бы только взглянуть на своё сокровище, на сыночка – и я буду спокойна.
Но проклятый страх сковывает меня так, что я не могу даже подняться.
– Моя трусишка…
Судорожно выдыхаю, когда Данте тянется ко мне, обнимая за талию. Притягивает жарко и властно, отщёлкивая ремень.
Коротко вскрикиваю.
– Ты в безопасности, Прелесть. Ты в моих руках, значит, тебе не грозит ничего, кроме… жарких оргазмов…
Издаю нервный смешок. Мой мужчина голоден по мне, как всегда. Но секс? Сейчас? Здесь? Самолёт – частный. Мы на его борту – цари и боги, но я даже подумать не могу о такой постыдной шалости.
Первый в жизни перелёт даётся мне с большим трудом. Даже крепких объятий любимого мужчины кажется мало…
– Я знаю, что тебя отвлечёт…
Поворачиваю голову в сторону Данте. Он тянется к моим губам. Я больше всего жажду забыться, но я слишком хорошо понимаю, как быстро Данте переходит от поцелуев к сексу. Пять секунд – и мои трусики можно будет выжимать.
– Здесь некуда бежать, красотка, – хрипло выдыхает Данте, прижимаясь губами к щеке.
Он начинает прокладывать дорожку к моим губам. Поцелуи из летящих и лёгких становятся фатальными – как наше притяжение. Но едва прижавшись к губам, Данте лишь слегка дразнит их языком, лаская. Задерживается на пару мгновений. Не больше. Но катастрофически быстрыми жалящими поцелуями спускается до шеи и начинает покусывать её. Горячее дыхание опаляет нежную кожу. Пробравшись до кожи за ушком, Данте медленно проводит языком, выбивая дрожь.
– Ох… – испускаю жаркий выдох, когда он добирается до мочки, терзая её зубами и посасывая. – Ты так сладко пахнешь, – шепчет Данте, – нереально сладко… Моя прелесть. Раздвинь ножки.
Что?
– Раздвигай, – добавляет металла в голос. – Хочу вытрахать из тебя чувство паники.
– Но мы в самолёте.
– Да. Я в курсе, – берёт мою руку и тянет к себе, располагая на внушительном бугре в районе ширинке. – Чувствуешь? У меня адский стояк…
Лишая меня возможности ответить, Данте алчно набрасывается на мой рот. Терзает, кусает, вьёт из меня верёвки. Я барахтаюсь словно в паутине, понимая, что жара в трусиках стало неприлично много.
Я уже потекла. И если Данте дотронется до меня, то поймёт… как сильно он на меня влияет. Постоянно. С самого первого дня нашей встречи. И если я дам ему трахнуть себя в самолёте, одним безумством в моей жизни станет больше.
Поцелуи Данте уничтожаю желание сопротивляться. Ещё никогда я не чувствовала себя так: хотелось поддаться его грязной ласке и одновременно отступить. Но бежать – некуда.
– Волнуешься? Не стоит…
Данте перемещает одну руку на грудь, начав сжимать упругие полушария по очереди. Сосочки под тонким кружевом бюстгальтера начинают и вытягиваться вперёд. Пальцы второй руки Данте перемещает вверх по моим ногам, поглаживая кожу. Мгновение – и он уже нырнул под юбочку, вклинив ладонь ребром между стиснутых бёдер.
– Раздвинь ножки…
– Что ты творишь? Нас могут увидеть! Или услышать!
– Надо же, как тебя интересует чьё-то мнение, – усмехается Данте и усиливает нажим, разводя бёдра в стороны. – Хочешь, дам приказ персоналу не соваться сюда до конца перелёта? Но к нам и так никто не сунется – не спит только одна трусливая зайка! Дай мне сюда мой кусочек сладкого горячего рая…
Ситуация щекотливая, но невероятно волнительная. Данте похищает кислород из моих лёгких. Действует напористо и так решительно, что у меня не хватает сил сопротивляться. Я поддаюсь на его уговоры и расслабляю ножки, раздвинув их настолько, насколько позволяла узкая юбка. Прикусываю губу, прекрасно зная, что сейчас Данте дотронется до тонкой ткани трусиков и поймёт, насколько они влажные.
– Ммм, кто-то уже потёк, – довольно рыкает Данте, сдвигая ткань в сторону.
Мужские пальцы самозабвенно растирают клитор, поглаживают набухшие складочки, перед тем, как толкнуться внутрь горячего лона.
– Блять, какая ты тугая! Как будто нарочно заставляешь меня сходить с ума!
Я приподнимаю бёдра над его пальцами, чтобы Данте было удобнее трахать меня пальцами. Стыд и чувство паники отходят на второй план. Данте присоединяет к ласке ещё один палец. Я постанываю едва слышно, закрыв глаза. Это настоящее безумие!
Данте самозабвенно трудится над моей мокрой дырочкой, имея её пальцами. Вбивает до последних фаланг, вызывая пожар! Жалит кожу шеи собственническими поцелуями. Пальцы второй руки коварно быстро распускают ряд пуговиц.
Данте отстраняется на мгновение, разглядывает упругие полушария, объятые кружевом.
– Обожаю