Орден Креста и Пули. Антон Мамон
ющий край одеяла и попытался встать. Сил на это не хватало катастрофически. «Раз…два…три!» – отсчитал он про себя и подтянулся. В глазах поплыло, а ноги сделались мягкими и слабыми, точно кто-то вынул из них все кости. Едва не потеряв сознание, бедолага толкнул ставни и рухнул на кровать, механически выдохнув.
– Как же хреново… – раздался слабый, сухой голос.
Потоки холодного ветра трепали занавеску и шелестели страницами блокнота. Становилось прохладно… Тело пробрала мелкая, неприятная дрожь, зато мозг, наконец, вернулся в бодрствующий режим. Накрывшись пышным одеялом, беспамятный вновь забормотал под нос: «Как же меня зовут? Хммм… почему это всегда так сложно?». Правая рука притянула вторую подушку. «Давай, черт побери, напрягись! Вспомнишь имя – вернется и все остальное… ты же знаешь, как это бывает!» – рассуждал юноша, часто моргая – «Буква «к»… вертится же на языке! Кеннет? Клод? Кевин? Нет, все не то! Приступ внезапного раздражения охватил рассудок, несчастному захотелось разгромить номер. Слава богу, жизни в нем было чуть больше, чем в разлагающемся трупе, а потому, он продолжил лежать на скрипучих, накрахмаленных простынях, благоухающих лавандой. Веки покорно схлопнулись и в образовавшейся тьме, одна за другой, оживали картины прошлой ночи.
Послезакатные улицы Парижа… Удивительным образом они сочетают ослепительную роскошь и удручающую нищету! Да, как и сто лет назад, здесь чувствуется нарочитый контраст двух миров, уживающихся под одним серым небом… Темнокожий крикун, продающий фигурки башенок, облегченно выдыхает, поливая мочой узкую набережную Сены, по которой минуту назад ступали кожаные туфли, пошитые на заказ. Еще парочка «окученных» туристов, и он с чистой совестью купит багет с ветчиной и сыром, а после – зашагает в сторону многоквартирной бетонной коробки, сплошь населенной смуглыми собратьями.
Он будет идти, жадно глотая свой ужин и глазея на симпатичных дам, смакующих коллекционное вино в помпезных интерьерах ресторанов, которыми живет центр. Идти и мечтать о том, как совсем скоро, окажется по ту сторону стеклянного забора, с высокой, сексапильной блондинкой, что будет смотреть на него не с отвращением, а с похотью, мерцающей в густо накрашенных глазах. Так продолжится до тех пор, пока руки мавра выдерживают неподъемные сумки металлического барахла, а ноги переносят его с места на место, помогая удирать от полиции… Трагикомично! В этом и заключается весь шарм французской столицы, утопающей в шелках и нечистотах…
…Постоялец вспомнил, как покинул номер в районе полуночи. С трудом вытолкав себя на опустевшую улицу, он недовольно свел брови: мелкий дождь мгновенно заплевал его лицо, а ветер, словно в издевку, сорвал шляпу, за которой пришлось побегать. Элегантный зонт в виде трости быстро нашел применение. Шумно раскрывшись над головой, он заслонил от мороси и позволил расправить содрогающиеся плечи. «Самое время подкрепиться» – шепнул себе паренек и двинулся в сторону Елисейских полей. Места, где жизнь бьет ключом! Места, где можно отужинать, развлечься, а при желании – найти партнера на ближайшую ночь…
– Камиль! Камиль Арно! Вот как, черт побери, меня зовут! – радостно воскликнул молодой человек, едва успев поймать за хвост юркое воспоминание.
Вместе с именем, как и предполагалось, вернулась полная хронология жизни (точнее «жизней»). Но, вместо долгожданного облегчения пришло разочарование. Камиль знал, что счастливые люди не просыпаются на полу в тесных, вечно простуженных номерах недорогих отелей, но его история оказалась куда печальнее, чем предполагалось… Откашлявшись в ладонь, он поднялся и, хрипло постанывая, направился в ванную. Там ожидала малоприятная встреча с зеркальным двойником. План незаметно миновать его, резко шагнув в душевую кабину, с треском провалился. Голова невольно качнулась в сторону и завораживающе-мерзкое зрелище открылось взору.
– Кожа да кости… – недовольно хмыкнул Арно, проводя указательным пальцем по ребрам.
Впалый живот, выпирающие кости таза и ключицы, напоминающие горизонтальные поручни в метро… Это весьма гармонично сочеталось с болезненного вида лицом, но неподготовленного зрителя, вряд ли, вдохновило бы на написание картины. Приблизившись к отражению, доходяга оскалился в попытке придать себе грозный вид, но тут же оставил глупую затею (так он выглядел не только изможденным, но и по-детски испуганным). Скрывшись за стеклянной преградой, парень крутанул водопроводные вентили и ощутил, как горячие, жесткие струи обдали тело, распрямив спутанные локоны. Глубоко вдохнув через приоткрытый рот, он уперся рукой в стену и закрыл глаза. Камиль Арно… как ты докатился до такой жизни? Не лучше ли было выбрать смерть, когда была возможность? Мучительные вопросы, что всегда остаются без ответов.
Засохшее бурое пятно на предплечье постепенно размокло и ржавыми каплями скрылось в сливном отверстии. Вода смывала постыдные следы ночных похождений и остатки угрызений совести. Пора было привыкнуть к этой «позорной грязи», но сколько бы ни прошло лет, Арно смотрел на нее с отвращением. Каждый раз, как в первый раз. Он с тоской думал о том, как найдет помятые брюки и пиджак, выпачканные в крови и посмотрит на это не с возбуждением, но с отвращением, какое рождается в тот момент, когда