Фотофиниш. Свет гаснет. Найо Марш
спрятаться.
– Оттуда он бы услышал репетицию.
– Именно так. И дождался бы возможности выйти и сделать фотографию через отрытое окно. Это возможно. Если только, – сказал мистер Реес и стукнул правым кулаком по левой ладони, – если только этот мерзкий Филин снова не принялся за свое. Что угодно, только не это.
– Расскажите мне, пожалуйста, кое-что о вашем персонале. Вы сказали, чтобы я действовал как представитель полиции, и это был бы один из стандартных вопросов.
– Нед Хэнли ответил бы вам лучше, чем я, он об этом больше осведомлен. Он приехал сюда из Австралии и сам всем занимался. Один слишком амбициозный отель прекратил свое существование, и он нанял оттуда восемь человек и экономку на то время, что мы будем пользоваться домом. Марко не был одним из этих восьми, но насколько я понимаю, у него были отличные рекомендации. Нед вам расскажет.
– Он, конечно, итальянец?
– О да. Но с австралийским гражданством. Он только что раздул целую историю из этого происшествия, но, думаю, от сути событий он не отклонился. Надеюсь, что гости и артисты, если эта история все-таки до них дойдет, не станут делать скоропалительных истеричных выводов. Может быть, стоит непринужденно рассказать о том, что мы поймали парня, который переплыл озеро, и вытолкали его в шею? Что думаете?
Прежде, чем Аллейн успел ответить, открылась дверь и вошел синьор Беппо Латтьенцо. Его безупречные белые шорты и шелковая матроска были в полном беспорядке, и он обильно вспотел.
– Мои дорогие! – воскликнул он. – Драма! Охота началась. Сама Гончая Небес[21] не могла бы быть более старательной. – Он рухнул в кресло и принялся обмахиваться ладонью с растопыренными пальцами. – «Над холмами, над долами, сквозь терновник, по кустам»[22], как говорила прилежная фея, и как говорю я. Так приятно быть «прилежной феей», – тяжело дыша, жеманно выговорил синьор Латтьенцо.
– Ну и как? – спросил Аллейн.
– Ничегошеньки. Преданная Мария, мой дорогой Монти, просто неудержима. Бегала по лесу не хуже нас. Свою сетку для волос она оставила как жертвоприношение по обету на переплетенных колючках куста, который, как мне сообщили, прозван «Лесным адвокатом»[23].
Синьор Латтьенцо любезно улыбнулся мистеру Реесу и бесстыдно подмигнул Аллейну.
– Это, – заметил он, – не порадует нашу диву, да? И если уж говорить о гончих и настойчивости, то как насчет неустрашимого Филина? Какое рвение! Какая преданность делу! Убеги она даже к далеким антиподам, затаись она, так сказать, на волшебном острове (и добавлю, с величайшим комфортом), он разнюхает, где она. Можно лишь аплодировать ему. Признай это, дорогой Монти.
– Беппо, нет причин считать, что этот Филин как-то причастен к произошедшему, – возразил мистер Реес. – Это нелепая идея, и мне совершенно не хочется, чтобы Белла втемяшила это себе в голову. Это самое обычное происшествие с участием какого-нибудь местного хама, так что нечего раздувать из этого смехотворную
«Гончая Небес» (англ.
У. Шекспир «Сон в летнюю ночь», акт II, сцена I (пер. с англ. Т. Щепкиной-Куперник).
Австрал. англ.