Сказочные самоцветы Дагестана. Отсутствует
художественном творчестве горцев неразрывно переплетены правда жизни и зыбкость вымысла, неторопливая мудрость и быстрокрылая мечта, терпкая старина и светлое ощущение будущего.
Неповторимый, полный национального своеобразия мир горской поэзии был порожден и талантом народа, и его нелёгким прошлым. Собирая материалы к «Хаджи-Мурату», Толстой записал: «Песня о Хочбаре – удивительная!» Но талант народа проявился не только в песне. Своеобразна и богата и дагестанская сказка.
Исследователи начали интересоваться ею поздно – первые, к сожалению редкие, записи и публикации относятся только ко второй половине прошлого века. Их можно найти, главным образом, в трудах учёных, изучавших многочисленные дагестанские языки. Только в советское время, после выступления Горького на съезде писателей и его известного письма к Сулейману Стальскому началось широкое собирание поэтических сокровищ Страны гор. Сейчас и в Дагестанском филиале Академии наук СССР, и в Дагестанском университете хранится уже огромное количество записей сказок, вышло много сборников, имеется немало обобщающих работ.
Сюжеты сказок во многом интернациональны. Но интернациональное в фольклоре всегда проявляется в национальных формах. Дагестанская сказка даёт этому огромное количество примеров. В предлагаемом вниманию читателей сборнике составитель постарался представить всё в этом отношении самое характерное.
Национальное проявляется в характере сказочной фантастики, в сюжетном составе сказок, в их конкретном содержании, во многих чисто горских деталях, в художественной форме сказок. Национальное, особенное и составляет эстетическое своеобразие сказки. Это особенно переливается всеми радужными гранями горских самоцветов потому, что дагестанская сказка многоязычна – она веками развивалась даже на языках одноаульных, бесписьменных народностей.
Причудлив, фантастичен мир персонажей и волшебных диковинок горской сказки. Фантастическое переплетается с условным сказочным реализмом, по-своему отражает действительность и стремится воздействовать на неё.
Сказка передавалась от поколения к поколению, и мастера сказки шлифовали её, отсеивали ставшее неактуальным. Она многослойна. В ней – и традиционное, древнее, и молодое. В расположении материалов этого сборника мы стремились как-то систематизировать старое и новое, сопроводив каждый раздел краткими, самыми необходимыми обобщениями. Но, конечно, об исторической классификации состава сказок можно говорить только условно – сказки, отражая какие-то черты и доклассового общества, и феодальной эпохи, и нового времени, сами по себе мало историчны. Живая, все время меняющаяся действительность, трудовая и социальная проблематика, чаяния и ожидания народа отражены в сказках по-своему и никак не напоминают летопись, даже разукрашенную фантазией.
В волшебный мир образов и причудливо выраженной мечты горцев читателя должна повести сама сказка.
Следы ведущие вглубь веков
Странно – на языке легов понятия народной поэзии и резьбы по камню – одного корняь. Разве живое слово сравнимо с резцом?
Медвежий сын
(Аварская сказка)
Были не были человек и старая матёрая медведица. Был у них сын.
Сила у него была медвежья, ум человечий. Когда сын подрос, человек сказал:
– Хочешь ли уйти из звериной пещеры и побывать среди людей?
– Хочу, – ответил сын.
– Если хочешь, тогда скажи матке, чтобы она на ночь легла у края пещеры, а нас уложила спать в глуби.
Пещера была над обрывом, человек ночью толкнул зверя, и медведица разбилась.
Наутро отец и сын бежали в родной аул. Сын подрос, стал еще сильней и однажды просит отца:
– Хочу я странствовать по свету, отец. Раздобудь мне железную палку толщиной с дуб.
Пошёл отец к кузнецу, а кузнец удивился: да кто ж, – говорит, – мне такую махину на наковальне разворачивать будет?
– Я буду, – сказал юноша.
Кузнец только диву даётся, – там, где и десятерым не под силу, медвежий сын железную дубинку одним пальцем ворочает.
С железной дубиной в руках и пошел медвежий сын по белому свету, себя показать и людей повидать.
Перевалил он свою гору, обошёл чужую, приходит в незнакомый аул. Увидел на краю аула старуху и спрашивает:
– Как у вас, бабушка, здесь прохожих размещают – по богатству или по очереди?
– Нет у нас ни ваших порядков, ни соседских. Если не погнушаешься, поживи у меня. Только знай, – нет у меня ни подстилки, ни покрывала.
– Ну, это для меня не беда, – отвечает медвежий сын, – была бы спина, а где её положить – место найдётся.
Переночевал медвежий сын, поблагодарил старуху и спрашивает:
– Нет ли у тебя какой нужды, бабушка?
– У меня нет, а вот в ауле беда, – отвечает старуха, – повадился к нам змей-аждаха, с каждого дома девушек уводит.