Нарги. Социальная утопия. Иван Петров
рвался в кабинет через распахнутое окно и лопастями вентилятора разнесся по липким лбам присутствующих на заседании. Совещание, которое длилось уже третий час, требовало принятия простых, ясных как для понимания, так и исполнения решений. Но утомленные духотой и ответственностью чиновники скорее были готовы впасть в бессрочную летаргию, чем вернуться в реальность.
– Господа, мы не разойдемся, пока не примем резолюцию по этому вопросу, – чуть надорванным, но спокойным голосом произнес грузный председательствующий, не стареющий, но уже лысеющий человек, с мягкими, обтекающими линиями лица и мокрыми подмышками на дорогой белой сорочке. Пиджак и галстук небрежно свисали со спинки стула, как будто и не принадлежали их обладателю, а были давно и навсегда забыты кем-то успешным и впопыхах покинувшим немилые сердцу места в поисках земли лучшей и более обетованной. Нервозность директора Федерального агентства по ассимиляции народов выдавала лишь мелкая дрожь пухлых пальцев, которые скользили по блестящей поверхности телефонного аккумулятора. В агентстве было принято на совещаниях не только отключать мобильные устройства, но и выкладывать на стол аккумуляторы, что сразу настраивало на серьезный разговор о главном.
– Поймите, уже конец лета, а мы не освоили и двадцатой части госбюджета.
Пальцы перестали поглаживать влажный металл и потянулись ко второй пуговице на сорочке.
– Государство выделяет нам громадные деньги не на создание новых рабочих мест для лиц из ближнего зарубежья, в этом вы и так преуспели и уже раздаете метлы вместе с российским гражданством.
Проблеск понимания обозначился в глазах собравшихся. За деньги всегда приходится отвечать и, как правило, насиженными местами, теплыми креслами, комфортной жизнью и спокойной старостью. Это закономерно и парадоксально одновременно. Парадокс состоит в том, что люди в большинстве своем не имеют отношения к потреблению огромного государственного бюджета, но сам процесс его освоения ложится нелегким бременем на хрупкие плечи чиновников, лишая их приятных снов о светлом и спокойном будущем, своем и своих детей. Так было и сейчас. Никто не хотел быть стрелочником, и каждый понимал, что у него не меньше шансов, чем у любого другого собрата по цеху, им стать. Директор, конечно, не в счет. Это другая каста. Не каста стрелочников. Директор рожден директором и останется им навсегда. И если уж его и сместят с одного проекта, то переставят на другой, а другого директора – на этот или на какой-либо еще. И это правильно. Каждый должен служить делу и сидеть в своих санях. Голос начальника вновь учинил препятствие неспешному течению мыслей собравшихся.
– Коллеги, смелее! Пора делать предложения. Не заставляйте меня играть в школу и вызывать к доске каждого.
– Позвольте мне, Сергей Васильевич! У меня есть предложение.
Этот голос принадлежал молодой сотруднице. Она пришла в агентство в прошлом году сразу после получения второго высшего образования, но не по конкурсу – минуя службу директора по кадрам. Занималась в основном написанием текстов к докладам шефа. Была замкнутой и исполнительной и говорила всегда вполголоса, что требовало даже некоторого напряжения, чтобы не только услышать собеседницу, но и разобрать услышанное, а не домысливать самому сказанное, окутывая слова в уютное одеяло собственной логики о правилах жизни.
Голос звучал непривычно, громче обычного, что повышало вес произносимых слов, а уверенная интонация оратора наделяла их безальтернативностью восприятия дремлющих слушателей.
– Я не буду говорить о праве наций на самоопределение, для этого существует своя земля, свои кишлаки и села. Глубоко убеждена, что ассимиляция подразумевает не столько культурную, сколько биологическую интеграцию. Недостаточно детишкам для воспитания толерантности ходить в один детский садик, они будут также ненавидеть друг друга, но просто еще не по-взрослому, но зато с пеленок. Однако вполне достаточно иметь общих родителей.
– Наталья Петровна, вы о чем? Поясните, пожалуйста!
Серьезным голосом и с иронией во взгляде спросил директор, но этот взгляд был заметен лишь Наталье. Она хорошо знала все взгляды Сергея и за год близких отношений прекрасно научилась не только понимать своего любовника, но и убеждать его им же сказанными словами, что создавало обманчивое впечатление, будто девушка лишь озвучивает чужие мысли, но сами они являются плодом мужского разума. Никто из коллег не знал об их связи. Эта связь нужна была только им, а знания о ней были бы лишними и неудобными для всех. Примерного семьянина и молодую сотрудницу могли соединять только рабочие отношения, и никакого другого будущего, кроме производственного, у них быть не должно и по определению никогда не будет. Наталья неспешным взглядом прошлась по лицам коллег. На мгновение остановилась на синих, как критское небо, глазах Виктора и уловила в них едва заметную усмешку с оттенком злорадства и хорошо прикрытой ненависти. Он был года на три старше ее. Блондин из провинции, строго соблюдающий правила игры в карьеру. Ослепительная белизна его волос плавно переходила в овал бледного лица, на котором никто никогда не видел