Жемчужина Тамерлана. Ольга Баскова
ий янтарный чай. Перед ним лежали бумаги, присланные из отдела социалистической культуры при ЦК ВКП(б). Несколько минут назад он уже ознакомился с подробным докладом. В нем содержалась просьба Народного комиссариата по культуре разрешить ведущим сотрудникам Академии наук провести научную экспедицию в Самарканд. Целью этой экспедиции были раскопки предполагаемого захоронения Тамерлана в мавзолее Гур-Эмир.
Иосиф Виссарионович подумал, что никогда не смог бы отказать в такой просьбе. Кто угодно, только не он.
Вождь всех времен и народов кривил душой. В тысяча девятьсот двадцать девятом году к нему уже обращались по поводу вскрытия могилы.
Некий археолог Михаил Массон подал прошение в Совет народных комиссаров Узбекистана. К прошению прилагались исследования инженера Мауэра, утверждавшего, что еще в двадцать пятом году магнитные наблюдения над могилой Тамерлана подтвердили наличие в ней большого парамагнитного стального тела и других металлических предметов.
Массон упоминал о таинственном свечении, порой возникавшем над гробницей, и о странных звуках, доносившихся из мавзолея. Однако его прошение тогда не удовлетворили. Совет народных комиссаров Узбекистана просто посмеялся над документом.
Разумеется, обо всем было доложено ему, Сталину, и тогда он не настоял на раскопках. А ведь можно было бы вызвать этого Массона в Москву и поговорить.
Иосиф Виссарионович оправдывал свой поступок тем, что в конце двадцатых годов было не до Тамерлана. Если бы на годик-два позже – он бы удовлетворил прошение.
Личность Тамерлана всегда привлекала его, и он понимал почему. Вождь пролетариата знал, что многие из его окружения сравнивали его с Тимуром: оба хромали, и у обоих были похожими прозвища: Тамерлан – Железный хромец, а он – Сталин, сталь, тоже крепкий металл.
Сталин вспомнил, что заинтересовался великим полководцем, когда его стране понадобились герои. И тогда судьбы выдающихся людей различных эпох советские пропагандисты стали адаптировать к советской идеологии. Роман Алексея Толстого «Петр I» включили в школьную программу как произведение социалистического реализма, а потом по нему сняли фильм.
Иосиф Виссарионович вознамерился изучить биографии великих людей – разве вождь пролетариата не должен знать о них все? Потом это здорово пригодилось.
В тысяча девятьсот тридцать первом году к печати подготовили серию книг «Жизнь замечательных людей», и только ему приходилось решать, кто из них, оставивших свой след в истории, наиболее замечателен.
Тамерлан сразу заинтересовал его. Он нашел, что они были чем-то похожи – о нет, не своей хромотой. Один – простой сын эмира Тарагая, очень дальний родственник Чингисхана, из-за этого не смевший претендовать на ханский трон, другой – сын сапожника из Гори, недоучившийся семинарист. Оба мечтали создать великие государства со справедливыми законами. И разве у них это не получилось? И разве известное изречение Тамерлана: «Справедливость не в силе, а сила – в справедливости» – не подходит ему? Разве он не руководствовался во всем прежде всего справедливостью?
Подумав об этом, Сталин откинулся на спинку стула, и на его землистом, с оспинками, лице появилось нечто вроде улыбки.
Он обмакнул в чернильницу перьевую ручку и размашисто подписал разрешение на вскрытие гробницы Тамерлана.
Глава 1
Возле мавзолея Гур-Эмир, в котором находилась гробница Тамерлана, построенного Великим эмиром для старшего внука и представлявшего собой величественное здание с гигантским ребристым куполом, с утра было многолюдно. Видные ученые – историки и антропологи, вытирая обильный пот (на улице стояла жара), оживленно разговаривали, обсуждая архитектуру мавзолея:
– Говорят, этот купол изобрели еще во времена Тимура…
– Нет, у нас уже бытует версия, что он привез его из Дамаска…
Оператор Карим Маликов, именно ему оказали честь запечатлеть на пленку важное событие, сжимая в потной руке кинокамеру, подошел к профессору Александру Ивановичу Кириллову, высокому тучному мужчине с венчиком седых волос на лысине.
– Александр Иванович, можно вас на минутку?
Профессор, что-то обсуждавший с коллегой, таджикским историком Махмудовым, недовольно посмотрел на Карима.
– Ну, что такое?
– Мне нужно с вами поговорить. – Маликов был бледен, под глазами залегли черные полукружья. – Немедленно поговорить, понимаете?
Кириллов важно кивнул:
– Говори при моих друзьях, у меня нет от них секретов.
Махмудов, блестя влажными антрацитовыми глазами, с любопытством уставился на кинооператора.
– Что случилось?
Карим вздохнул, откинул назад прядь непослушных смоляных волос и заговорил:
– Я вчера зашел в чайхану… Там уже сидел какой-то старец в белой чалме… Он будто ждал меня, понимаете?
Ученые