22 июня 1941: тайны больше нет. Окончательные итоги разведывательно-исторического расследования. Арсен Мартиросян
а от ответственности за трагедию 22 июня 1941 г. Увы, но этот, с позволения сказать, историк не желает понимать или же просто не понимает того, что давным-давно отметил пострадавший при жизни Сталина маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, который, говоря о войне, счел наиболее честным сказать так: «Когда мы беремся рассуждать о 22 июня 1941 г., черным крылом накрывшем весь наш народ, то нужно отвлечься от всего личного и следовать только правде, непозволительно пытаться взвалить всю вину за внезапность нападения фашистской Германии только на И.В. Сталина. В бесконечных сетованиях наших военачальников о “внезапности” просматривается попытка снять с себя всю ответственность за промахи в боевой подготовке войск, в управлении ими в первый период войны. Они забывают главное: приняв присягу, командиры всех звеньев – от командующих фронтами до командиров взводов обязаны держать войска в состоянии боевой готовности. Это их профессиональный долг, и объяснять невыполнение его ссылками на И.В. Сталина не к лицу солдатам»[2]. Увы, но упомянутый выше историк – не солдат…
Среди тех, с позволения сказать, «перлов» особо выделяются утверждения Жукова о том, что-де до войны они что-то там недоучли, не в полной мере учли опыт современной на тот момент войны, разведка плохо работала и ничего толком не сообщила, и поэтому они ничего не знали о предстоящем нападении, проклятые нацисты, оказывается, лучше да глубже думали и работали, но при любом раскладе его «воспоминаний и размышлений» во всем виноватым оказывался Сталин. И чем дальше количество переизданий его мемуаров уходит от первого издания – тем больше становится вина Сталина, причем на основе якобы почерпнутых из оригинала маршальской рукописи данных, но с такой оглядкой на текущую политическую конъюнктуру, что, вежливо говоря, не приведи Господь!
Его предвоенный напарник, являвшийся накануне войны наркомом обороны и, увы, первым Главнокомандующим на войне Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко ни воспоминаниями, ни тем более письменными размышлениями отечественную историческую науку и общественность не «осчастливил». Но, тем не менее, успел-таки при жизни брякнуть такое, что, вежливо говоря, также не приведи Господь… То, что случилось 22 июня 1941 г., он собственным языком обозвал «безграмотным сценарием вступления вооруженных сил в войну», отметив заодно, что вообще «не было оборонительного варианта плана»[3].
А любимец Сталина, создатель советской авиации дальнего действия, Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов с откровенной прямотой никогда не предававшего своего Великого Верховного Главнокомандующего честного солдата и вовсе был убийственно краток: «Генеральный штаб войну проморгал»![4]
Свой крайне жесткий, очень нелицеприятный для Жукова вердикт Голованов сопроводил не менее жесткими разъяснениями. В нескольких беседах (13.06.1973 и 24.02.1974) с писателем Ф. Чуевым Главный маршал авиации А.Е. Голованов красочно описал Жукова на посту начальника Генерального штаба. Вот запись Ф. Чуева под названием «Генштаб» из его же книги «Несписочный маршал» (запись от первого лица): «Не раз мы говорили о Генеральном штабе. Особенно после книг Штеменко и Василевского. Однажды я заметил:
– Василевский пишет, что Сталин не придавал значения роли Генштаба…
– А как он мог придавать, – откликнулся Голованов, – если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать. Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был собрать даже все необходимые материалы! – я там каждый день бывал, а иногда и по нескольку раз в день.
И я, между прочим, пишу так: “Генеральный штаб в первый год войны особой роли не сыграл”.
Жуков командовал дивизией, корпусом, округом. А что такое начальник Генштаба? Это человек, который все суммирует и докладывает без своего мнения, без навязывания идей, а когда все доложат, обсудят и спросят его мнение, он скажет.
<…> Жуков – вон Василевский пишет: решение о боевой готовности приказали отдать в 8 часов вечера, а они только в час ночи передали, а в 4 часа уже немцы напали. С восьми до часу ночи! Это, знаешь, что, за одно место нужно повесить за такие вещи! Василевский пишет: конечно, мы запоздали с этим делом.
Но мы же знаем, кто был начальником Генштаба. Каждый должен быть на своем месте. Когда козел ест капусту, а волк – ягненка, это одно дело, а когда волк начинает капусту жрать, ничего не получается. Жуков полгода не просидел, наверно, на этом деле, его поставили на свое место – командовать фронтом, замом Верховного – вот это его место… Все встало на свои места, когда начальником Генштаба опять стал Шапошников. Жуков никаким начальником Генштаба не был и быть им не мог – для этого надо иметь не такой характер…»[5]
В 1992 г. под всеми разбирательствами на тему
Цит. по: Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи / Сост. М. Лобанов. М., 1995. С. 446–447.
ЦА МО РФ. Ф. 344. Оп. 2459. Д. 11. Л. 109–110.