Деревня на Краю Мира. Анастасия
Последняя же работала в одной из двух местных аптек. Иванну провизорша не любила. У Александры Владленовны характер был как у Вассы Железновой, если уж она приходила за лекарствами, то получала все. И наматывала любые, самые крепкие нервы на свой железный кулак. Людка, так звали вороватую мультифункциональную работницу больницы, лекарства отдала сразу и без писка. Она мысленно даже молилась, только чтобы Александра быстрее ушла. С неё сталось бы и проследить за тем, как Людка отпускает препараты и прочим больным. Александра, как на зло не торопилась, медленно пересчитала лекарства, проверила каждый блистер, сверилась с записями врача и ещё медленнее уложила лекарства в кошелёчек во внутреннем кармане старой, но добротной сумки. Только тогда она, ведя под руку свою внучку, ушла. А Люда решила поставить свечу за своё здравие, на всякий случай.
Следующим этапом был поход на рынок. Рынка Валя не любила – громко. Но, дай ей мороженое или ещё какую сладость, и Валя будет тихо сидеть, посасывать угощение и вести себя хорошо. Александра разложила на перевёрнутой дном вверх коробке картошку, редис, кабачки, зелень и поделки – эти, бывало, брали туристы-дачники. Иногда жалостливо раскошеливались и уходили с чувством собственной величины. Помогли, уважили, очистили душу.
– Здрасьте, тёть Шур, – подошёл один из милиционеров-полицейских и поприветствовал старуху. Они жалели её и её внучку, порой защищали, иногда закупали алкоголь. А ещё все гаишники города негласно пропускали буханку со старушкой и Валей, пусть и знали, что буханка Санькина.
– Здравствуй, здравствуй, – сощурилась Александра, которая видела всё хуже и хуже, – Красивый сегодня такой.
– Да у меня, тёть Шур, день рождения сегодня, – неловко заложив руку за фуражку, словно бы оправдывался парень.
– Держи, – Иванна ловко запустила руку в тряпичную сумку-мешок и достала оттуда бутылку с мутноватой жидкостью, – Денег не надо. Подарок.
В этой старухе, древней и усталой от жизни, сохранилась гордость. И молодой полицейский, сунувший было руку в карман за деньгами, молча и даже с каким-то неловким, кособоким поклоном взял бутылку и, пятясь и оглядываясь, отошёл к своим.
Но добрые дела не остаются “безнаказанными”, молодые и не очень полицейские поговорили и, разбредаясь, кто куда, направили целый поток покупателей к тёть Шуре Иванне, туристов они ориентировали за народным ремеслом, хозяйкам посоветовали брать зелень у бабки, мол их собственные милицейско-полицеские жёны только у той старушки зелень и берут, местами устраивали проверки у лавок. Словом, Александра распродала всё, включая остатки самогона меньше, чем за час. Кое-кто завистливо на неё поглядывал, но вид Вали, сосредоточенно посасывавшей палочку от мороженного, охлаждал даже самые жестокие, распалённые жаром зависти и злости сердца.
На выходе с рынка стояла и то сюда, то туда совалась мелкая старушонка, на вид помоложе и пободрее, чем Александра. Она вроде ничего не брала, но всюду шныряла, принюхивалась,