Истории Горюхина. Юрий Горюхин
а стоит молчаливая прабабушка Татьяна, тоже очень высокая. Прабабушка открывает скрипучую дверцу буфета и, возможно, хочет достать мне чего-нибудь вкусненького, но, не дождавшись угощения, я бегу на улицу, ведь летом во дворе, как, наверное, и в другие времена года, которые я пока не помню, столько неотложных дел. Потом я проживу огромную жизнь длиною в осень и зиму, и 28 февраля 1969 года мне надарят кучу всяких подарков, потому что на вопрос, сколько мне лет, я смогу показывать большим тетькам и дядькам три вытянутых вверх пальца. Потом времена года замельтешат велосипедными спицами, в какой-то из скучных вечеров, перелистывая семейный фотоальбом, я переверну фотографию маленького старичка со всклокоченной бородкой и прочту на обороте, что это Константин Иванович Горюхин, почивший 1 января 1969 года в возрасте 99 лет.
Впрочем, вру. Все было не так. Деда моего отца зовут Константин, он огромен, страшная борода его до колен. Сидит себе на кровати и говорит мне:
– А садись-ка, Егорка, мне на коленку, только бороду не прищеми. Расскажу я тебе нашу родословную.
Паренек я был молодой, шустрый – прыгнул ему на коленку, цепкими ручонками за бороду ухватился для равновесия:
– Шежере, что ли?
Константин Иванович одобрительно погладил меня по льняной головке:
– Оно самое. Так слушай. Поехала в 1767 году Екатерина II Алексеевна Великая из Москвы в Казань.
– Ну! – возмутился я. – Ты бы, прадедуля, еще с неандертальцев начал, я же засну!
Но Константин Иванович крепким подзатыльником тут же меня переубедил.
– И проезжала Екатерина мимо одного населенного пункта, в котором жили крещеные чуваши. Ну и, как водится, высунулась в окошко кареты и спросила у одного из крещеных: «Что за поселение такое?» А чуваш, хоть и крещеный, но ведь не полиглот же, поэтому отвечает: «Мин по-русски белмей». Тогда Екатерина и говорит Потемкину: «Запиши, Григорий Александрович, на манжете, что по дороге в Казань проезжала я мимо не то села, не то поселка под названием Белебей, и очень мне этот Белебей понравился, и непременно я этот Белебей как-нибудь награжу». Украсил ли Потемкин Белебей, как и другие убогие российские деревеньки и селения, бутафорскими нарядными домиками – не знаю. Но ведь царица-матушка действительно наградила Белебей – в 1781 году он получает статус уездного города, а в 1782-м собственный герб.
– А мы тут при чем? – удивился я с детской непосредственностью.
– Слушай дальше, пострел. Потемкин-то на манжете царицыны слова записал, но своим умом государственным подумал, что неплохо бы в этот Белебеевский уезд кержаков сослать, найти им захудалую деревеньку, Подкатиловку какую-нибудь, и чтоб сидели там и своему старому Христу двумя пальцами крестились, – сказал Константин Иванович и перекрестился двумя пальцами.
– Во как! – смекнул я, в какую сторону клонит мой прадед, глава местной старообрядческой общины. – А откуда он нас переселил?
– Знамо откуда – из села Горюхина. Говорят, барин секунд-майор, подполковник по нынешнему, Петр Иванович Белкин очень переживал по этому поводу, сын его Иван Петрович потом написал что-то про нашу деревеньку, но он был вроде тебя – без царя в голове, поэтому накатал пародию да и умер вскорости, до тридцати лет не дожил. Но об этом надо было у моего папеньки Ивана Сергеевича и брата его Луки Сергеевича спрашивать, они бы тебе и про поэта Архипа Лысого рассказали, и про старосту Трифона, и про Дериуховых с Перкуховыми, и про замечательный горюхинский обычай выдавать тринадцатилетних мальчиков за двадцатилетних девок…
Я с удивлением взглянул на прабабушку, но прадед поморщился.
– Да нет! Давно это было. Так вот… На чем я остановился? Ах да, отец мой Иван Сергеевич… Да… Расспросить бы его, но никак уже не расспросишь, от него после 1923 года только печать хрустальная осталась – в буфете вон стоит на полочке, – смахнул слезу прадед и позвал супругу: – Татьяна! Таня, голубушка, налей рюмочку благочестивого кагору, папу помяну.
Но прабабушка Татьяна Александровна хоть и замужняя жена старовера, а женщина была строгая и принципиальная:
– Побойся бога, Константин! Ребенка на коленях держишь!
– Н-да… – огорчился прадед, приподнял меня, снял со своего колена и поставил на пол. – Иди похулигань во дворе на детской площадке, потом как-нибудь дорасскажу нашу историю.
Похулиганить я всегда был горазд, поэтому уговаривать себя не заставил, мигом за дверь шмыгнул.
История 2
Деда моего отца зовут Константин, он огромен, страшная борода… Это я уже, кажется, писал. Не знаю, сколько времени прошло, – может, день, может, два, а может, и целая вечность в одну неделю. Одно могу сказать наверняка: дело было после 8 сентября – дня рождения моей годовалой сестренки Наташки. Положила мне мама в карман гостинец и отправила гулять, чтобы не сопел в ревностном недовольстве над детской кроваткой. Вышел я из подъезда и тут же решил угостить прадедушку петушком – это такой леденец на палочке, вроде чупа-чупса, только в сто раз вкуснее и безвреднее.
– Опять ты? Зачастил ты что-то, Егорка. Конфетку, говоришь,