.
лет во флоте, – третьим.
На четвертый день, хотя мы все время шли одним курсом – прямо на юг, вдали опять показалась земля, изгибавшаяся на юго-запад, если только это не был какой-нибудь остров. Мы находились на тридцать втором градусе северной широты. Было жарко, но вполне терпимо. Вечером того же дня мы увидели вдали нечто огромное и черное, резвящееся в морских волнах. На всякий случай я приказал завести ракеты в направляющие желоба и быть наготове, но морское чудище удалилось, так нас и не потревожив. Установив радиоконтакт с Кобальт-Сити, я узнал, что, несмотря на все усилия, связаться с Нью-Вашингтоном им пока не удалось. Берег снова скрылся из вида. Утром я едва не распорядился взять курс на восток, но впередсмотрящий заметил прямо по курсу землю. Я решил сделать разведку. Вымеряя глубину лотом, мы подошли метров на двести к пустынному голому берегу. Мишель определил координаты: девятнадцать градусов пять минут сорок четыре секунды северной широты, восемнадцать градусов двадцать две минуты западной долготы по отношению к Кобальт-Сити. Скорее всего, это был мыс какого-то острова. Сначала я хотел высадиться, но потом отказался от этой мысли, и мы двинулись на юго-восток.
Мы снова вызвали самолет и долго не получали ответа. Через два часа они сами связались с нами и сказали, что только что отбили атаку гидр, только не зеленых, а коричневых, но гигантских размеров – от двенадцати до пятнадцати метров длиной.
Без особых происшествий, если не считать крупной зыби, которая «Отважному» была нипочем, мы достигли земли, где опустился самолет, – материка, который, по словам летчиков, был отделен от того, на котором стоял Кобальт-Сити, широким проливом. Чтобы отыскать пролив, нам пришлось осторожно подняться на север. Обогнув огромный полуостров, мы сместились вдоль берега как минимум еще десять градусов широты. Стояла невыносимая жара, и нам пришлось надеть широкополые шляпы и то и дело поливать водой металлическую палубу. Временами море исчезало в густом и душном тумане, еще более невыносимом, чем ослепительное сияние Гелиоса.
Наконец, уже вечером, мы подошли к той точке берега, откуда, по нашим расчетам, до самолета по суше было ближе всего. Вид берега привел нас в уныние: то был настоящий мангровый лес, где деревья поднимались прямо из моря и теснились на илистых, топких отмелях, где кишмя кишели всякие гады, а воздух был отравлен зловонными испарениями. «И как же тут высадиться?» – подумал я с беспокойством. Далеко на горизонте виднелся гигантский горный хребет, вершины которого поднимались более чем на пятнадцать тысяч метров.
Мы начали продвигаться вдоль побережья в поисках более гостеприимных мест и через несколько километров достигли мутного эстуария какой-то реки. Несмотря на быстрое течение, нам удалось в нее войти и одолеть по лоту километров девяносто. Затем нас остановили илистые наносы.
Приведя все наше оружие в полную боевую готовность, мы удвоили число наблюдательных постов. Вокруг, на заболоченных берегах, шевелились, хлюпали