Затеряный Мир. Перевод Алексея Козлова. Артур Конан Дойль
моих идей, каковые, серьёзно говоря, совершенно не нуждаются в чьей-либо поддержке! Должен Вам заметить, что в начале вашей эпистолы, Вы блеснули словом «Гипотеза», даже не удосужившись осознать, насколько это слово, использованное в вашем конкретном контексте, оскорбительно для меня! Однако дальнейшее ознакомление с Вашим посланием убедило меня в том, что я имею дело с человеком с приличными намерениями, но бестактным до наивности и глупым до невежества. Посему я не обижаюсь на Вашу природную бестактность! Далее в Вашем послании приводится вырванная из контекста цитата, смысл которой, по всей видимости, едва ли доходит до ваших тупых мозгов. Мне казалось, что такие простые постулаты могут быть недоступны только неразумию тлей, микробов или муравьёв, или для ещё более диких и недоразвитых сущностей. Но вы опровергли моё заблуждение! Однако в силу того, что в Ваши заблуждения ещё не проник первый луч Солнца благотворного научного знания, я могу внести в это дело свою лепту и готов принять Вас в указанное Вами время, не считаясь с тем, что всякие пустые посещения и досужие посетители мне отвратительны! Далее, касаясь Ваших поправок к моим теориям, то они, да будет Вам теперь это известно, по моему зрелому рассуждению, совершенно неуместны, ибо я не имею плебейской привычки менять свои устоявшиеся взгляды и воззрения! Ежели Вы прибудете в положенное время, потрудитесь показать моему лакею конверт этого письма, зовут его Остин, и его главной миссией является обязаность ограждать мою персону от наглых, навязчивых мерзавцев и шакалов, именующих себя журналюгами.
Всегда Ваш Джордж Эдвард Челленджер».
Таким было это письмо, которое я громко зачитал в кабинете Тарпа Генри. Он появился в своём кабинете гораздо раньше положенного времени именно из-за интереса к содержанию этого письма. Ему было просто любопытно, чем окончится моя смелая до безрассудства попытка. Прослушав всё, Тарп ограничился кратким резюме: «Есть новое кровоостанавливающее лекарство – кутикура! Существует множество людей, которые полагают кутикуру более эффективной, чем арника!»
Юмор некоторых особей воистину уникален!
Не позднее десяти тридцати я получил это письмо, и к счастью кэбмен доставил меня к месту назначения своевременно. Передо мной возник солидный особняк с тяжёлыми колоннами и лепниной. В окнах висели тяжёлые дорогие шторы, и общее впечатления от этого домовладения было впечатлением о богатстве и несомненном материальном благополучии этого профессора.
За открывшейся дверью оказался сухопарый, смуглый до черноты мужчина неявного возраста, облачённый в смоляную матросскую куртку и тёмно-коричневые, кожаные гетры. Я узнал потом, что это был шофёр Челленджера, которому поневоле приходилось исполнять разные приватные поручения своего шефа. По моим сведениям рядом с ним не мог долго ужиться ни один лакей. Его холодные колющие светло-голубые глазки ощупали мне я головы до пят.
– Вам назначен визит? – спросил он.
– Да, назначен!
– Давайте