Жатва. Тесс Герритсен
пробы.
Вивьен потянулась за чистой хирургической блузой. Сейчас на ней были только лифчик и трусики. Сквозь ее плоскую грудную клетку проступали все ребра.
«Профессиональная зрелость не обязательно сопровождается телесной», – подумала Эбби.
– Как ее основные органы? – поинтересовалась китаянка.
– Поддерживаются в стабильном состоянии.
– Главное, чтобы не падало давление. Пусть почки обильно снабжаются кровью. Не каждый день судьба преподносит симпатичную пару почек, да еще и четвертой группы с положительным резусом.
Вивьен надела чистые хирургические штаны, завязывающиеся на поясе, и заправила в них блузу. Все ее движения отличались точностью. Даже элегантностью.
– Пойдешь на жатву? – спросила Эбби.
– Если сердце решат отдать моему пациенту, пойду. Жатва – самая легкая часть. Куда интереснее сама пересадка и приживление органа.
Вивьен закрыла шкафчик, щелкнув замком.
– Есть минутка? Хочу познакомить тебя с Джошем.
– Кто он?
– Мой пациент. Достался мне по линии обучения. Он сейчас в палате интенсивной терапии.
Они покинули раздевалку, вышли в коридор и направились к лифту. Свою коротконогость Вивьен компенсировала быстрыми, почти яростными шагами.
– Нельзя говорить об успехе пересадки сердца, пока не сравнишь состояние пациента до и после операции, – сказала Вивьен. – Сейчас я тебе покажу этого парня с его собственным сердцем. Быть может, для тебя кое-что прояснится.
– Что ты имеешь в виду?
– У твоей пациентки есть сердце, но умер мозг. У моего парня здоровый мозг и практически нет сердца.
Двери лифта распахнулись. Вивьен вошла в кабину.
– Когда видишь такие трагедии, некоторые вещи начинают обретать смысл.
В лифте они ехали молча.
«Конечно, в этом есть смысл, – думала Эбби. – И большой смысл. Вивьен его видит отчетливо. Но мне не прогнать из памяти ту картину… Дочери Карен, совсем еще дети… Они стояли возле постели матери, боясь до нее дотронуться».
Так же молча Вивьен вела Эбби в палату отделения интенсивной терапии.
Джошуа О’Дей спал на койке № 4.
– Целыми днями только и делает, что спит, – пояснила медсестра.
У нее были светлые волосы и миловидное лицо. На бедже значилось: «ХАННА ЛАВ, ДИПЛОМИРОВАННАЯ МЕДСЕСТРА».
– Из-за перемены лекарств? – спросила Вивьен.
– Думаю, из-за депрессии, – покачала головой Ханна и вздохнула. – Я ухаживаю за ним уже не первую неделю. С самого дня его поступления. Он такой замечательный парень. Мне он очень нравится. Простой, бесхитростный. Раньше он со мной разговаривал. А с недавних пор погрузился в эту спячку. Когда не спит, лежит и смотрит на свои трофеи.
Ханна кивнула в сторону тумбочки, на которой любовно были разложены спортивные ленты и вымпелы. Среди них находились и его собственные награды, самой ранней из которых был вымпел, полученный Джошем еще в третьем классе. Тогда, будучи бойскаутом-волчонком