Ошибка Марии Стюарт. Маргарет Джордж
плохи», едва не сказала она, но вовремя остановилась, – … если я выросла там и у меня тоже сложились детские предпочтения? Я стараюсь узнавать все шотландское…
– С этим итальянцем, Риччио? – он отпил еще вина, вонзил нож в кусок оленины на тарелке и поднес его ко рту. Сняв мясо зубами, он аккуратно провел языком по острому лезвию, чтобы очистить его. Мария завороженно смотрела, ожидая увидеть тонкую струйку крови на его языке, но он продолжал говорить, как будто ничего не случилось. – Его все недолюбливают.
– Их ненависть мне непонятна, – призналась она. – Ведь он не сделал ничего плохого.
– Он заменил ваших шотландских советников. Люди считают его папским шпионом. Некоторые даже шепчутся о том, что вы его любовница, – он повторил свой трюк с куском оленины, ножом и языком.
– Какая чушь, – но Мария вспомнила о предупреждении Мелвилла несколько месяцев назад. Она посмотрела на Риччио, сидевшего за нижним столом. Он улыбался и жестикулировал. Внезапно ей пришлось признать: издалека он действительно походил на жабу.
– Меня оскорбляет его присутствие здесь в такой день, – заявил Босуэлл. – Почему вы привели его?
Тон его голоса граничил с грубостью.
– Он мой слуга и друг.
– Однако этот пир устроили не вы, а добрый бюргер Кинлох, – Босуэлл кивнул в сторону худощавого голубоглазого купца, занимавшегося торговлей на Балтике. – Вы полагаете, что торговцу из Эдинбурга нравится кормить чужеземца? – он сверкнул глазами. – Вы недооцениваете их ненависть к нему. Вы недооцениваете их неприязнь к вашему супругу и к вашему браку. Вы недооцениваете слабость вашего положения. Вы недооцениваете…
– Вы переоцениваете мое терпение и снисходительность к вам! – отрезала она. – Я не потерплю таких вольностей от подданного в разговоре со мной! Вы ведете себя бесцеремонно, сэр. И хотя сегодня день вашей свадьбы, ваши речи скорее подобают низкорожденному глупцу!
Она повернулась к леди Джин, беседовавшей с Дарнли:
– Желаю вам много радости с этим дерзким, необузданным болтуном!
– Я мог бы сказать вам то же самое, – прошептал Босуэлл ей на ухо. – Потому что вы только что описали вашего собственного мужа.
Она хотела осадить его и выйти из-за стола, когда осознала, что больше никто не слышал его слова и что леди Джин пытается ответить на ее поспешное поздравление.
– Ваше Величество, он воин и привык говорить так же, как обращается к своим солдатам, – тихо сказала она. – Если бы я могла выбирать, то предпочла бы грубого солдата сладкоречивому придворному, – она покосилась на Дарнли, который невинно улыбался, и перевела взгляд на Марию. Все было ясно без слов.
– Надеюсь, его ласки будут более нежными, чем его манеры, – парировала Мария, глядя на благодушного и самодовольного новоиспеченного супруга. Стремительность и грубость Босуэлла в его любовных похождениях были хорошо известны. Риччио даже рассказывал ей, что он часто выставлял