Практикум по истории России XVIII века. Г. А. Леонтьева
допущенные в последние годы царствования Государыни. Он проявил благородные и великодушные чувства, но он разрушил все это, пытаясь повредить славной памяти Императрицы, своей матери. Он назначил заупокойную службу в Александро-Невском монастыре, близ могилы своего отца, присутствовал на ней со всей семьей и двором. Потом открыли гроб, там оказался только прах от костей, который он приказал целовать. Он распорядился приготовить великолепные похороны со всеми церковными и военными церемониями, перенес гроб во дворец, следовал за шествием пешком и приказал участвовать в церемонии Алексею Орлову. Это произошло через три недели после смерти Государыни.
<…> Понадобилось немного дней, чтобы все почувствовали, как велика была потеря. Справедливая свобода каждого была порабощена особым терроризмом. Нельзя было дышать свободно от многочисленных правил этикета и ложных знаков почтения. Каждый раз, встречаясь с Государем на улице (а это случалось постоянно), приходилось не только останавливаться, но и выходить из экипажа, какая бы погода ни была. Одним словом, все, до шляп включительно, носило печать стеснения <…>
Молодые люди первых родов начинали обыкновенно свою карьеру в гвардии, потому что служба там не была действительной; они почти не носили мундира и повышались из чина в чин, предаваясь удовольствиям в Петербурге. С того момента служба стала действительной и очень строгой: надо было хорошо носить эспонтон, быть застегнутым на все пуговицы, хорошо завитым, иначе угрожала ссылка и заключение в крепости. Можно себе представить, сколько нужно было труда, чтобы переделать каждого субъекта в полку на новый образец <…>
Государь послал Суворову приказ ввести во всей армии новый костюм. Он повиновался, все-таки заметив, что букли не пушка и коса не штык. Несмотря на это смешение строгости, мелочности и требовательности, у Императора Павла были великодушные и рыцарские идеи. Его голова была лабиринтом, где заблудился разум. Его душа была добродетельна и прекрасна, и, если бы она была более сильной, его поступки стали бы предметом уважения и восхищения. Надо отдать ему справедливость, что он был единственным Государем, который искренно пожелал установить законность в наследовании трона, и он также был единственным, полагавшим, что без законности не может быть установлен порядок.
Головина В. Н. Мемуары. М., 2005. С. 142–145, 147–148.
Б. Из мемуаров московского сенатора И. В. Лопухина
Автор мемуаров князь Иван Владимирович Лопухин (1756–1816) принадлежал к кругу консервативных просветителей, которые критически высказывались о екатерининском правлении. Но при этом сенатора нельзя назвать апологетом императора Павла I, поэтому публикуемый отрывок представляет интерес.
4-го декабря 1796 года предстал я пред Павла Перваго. Он так милостиво меня принял, и такой имел дар приласкать, когда хотел, что ни с кем во всю мою жизнь не был я так свободен при первом свидании, как с сим грозным Императором. Сергей