Таинство Слова и Образ Троицы. Бословие исихазма в христианском искусстве. О. О. Козарезова
А точнее – в сердце созерцающего. Оттуда линии (условные) расходятся, расширяя его видение»[49].
Таким образом, прямая и обратная перспектива говорят о разных видениях на мир: в прямой – центром мира является человек, и мир, соответственно, воспринимается сквозь призму его ощущений, в обратной перспективе – Бог и лучи его света проникают в человека, сходятся в его сердце. Можно сказать, что прямая перспектива иллюзорна, тогда как обратная – условна, и эта условность указывает на то, что мир иконы идеален, здесь центром мира становится Божество, Которое объемлет Собою весь мир. Отсюда, безграничность, отсутствие линейной перспективы, и в тоже время, пребывание нескольких плоскостей, планов, сфер, позволяющих выразить духовную объемность, лишенную материальной тяжести.
Выражением высшей степени реальности является изображение человеческого тела. На некоторых картинах художников-символистов тело часто превращается в призрачную тень, фантом, который существует в некоем иллюзорном, нематериальном мире. К картинам Дега или Сислея подходит дантовское изображение теней:
«Как журавлиный клин летит на юг
С унылой песней в высоте нагорной,
Так предо мной, стеная, несся круг
Теней, гонимых вьюгой необорной»[50].
Изображение призрачных теней, готовых исчезнуть, растаять как дым – такова иллюстрация символистской раздвоенности, вытекающей из дуализма духа и материи.
Совсем иной подход мы находим в христианском искусстве, где тело не превращается в призрачную тень, а напротив, возводится в высшую степень реальности. На иконах мы видим преображенный мир, преображенное тело. Поэтому изображения людей представлены как бы в искаженном ракурсе, фигуры обведены четкими линиями, особенно выделяются глаза как зеркало души и руки, передающие пластику движения, как символ молитвенной обращенности к небесам. Выражением одухотворенности человека является удлиненная пропорция (обычное соотношение головы и тела 1: 9, у святого на иконе 1: 11).
Часто, желая выразить полноту действия и дать большую возможность для молитвенного созерцания святого, иконописец изображает фигуру святого в полуобороте, как бы показывая его одновременно под разными углами зрения. При этом данный разворот остается условным, нам он кажется неестественным, хотя эта неестественность является не следствием незнания художником элементарных правил живописи, а специальным приемом, подчеркивающим открытость святого, его обращенность к молящемуся.
В христианстве тело не «темница для души» (это уже отголосок позднего ренессансного неоплатонизма), а храм души. Для христианина важен цельный человек, отсюда слово «целомудрие» как выражение единства тела, души и духа, единства в Боге как Источнике и Подателе жизни. Тело в иконе не предается уничижению, напротив, невесомость, бесплотность тела свидетельствует о преображении, просветлении, освобождении от страстного начала,
Языкова И. К. Богословие иконы. – М., 1995. – С. 32.
Данте Алигьери. Божественная комедия. – М., 1993. – С. 134.