Асино лето. Тамара Михеева

      – Не имя красит человека, а человек имя, – сказала отличница Болотова.

      – Это ещё доказать надо, что ты особенная, – продолжала Наташка.

      – Да я и не воображаю, – удивилась Ася.

      – Воображаешь, воображаешь. В глубине души, – настаивала Наташка. – Правда ведь, девочки? Может быть, в других местах это тебе и удавалось, но у нас тут свои правила.

      Ася только плечами пожала и стала вещи раскладывать. Её кровать стояла у окна. На подоконнике одиноко торчал в горшке засохший кустик герани. Ася протянула к нему руку, но тут же услышала:

      – Не трогай, он проклят!

      Большеглазая вертлявая Алёна смотрела на неё очень серьёзно.

      – Честно-честно! – сказала она. – Я пятый год сюда езжу, всё знаю, можешь обращаться. Этот цветок уже пятьдесят лет здесь стоит. Он пр́оклятый! Даже вожатые его не трогают. Кто дотронется – через три дня умрёт! И выбрасывать нельзя. Кто выбросит, тот тоже умрёт, на месте.

      Ася так и застыла с вытянутой рукой. Ерунда, конечно, кто такому поверит? Но трогать всё-таки не стала. Кто его знает… Вот и спи теперь рядом с про́клятым цветком. А она-то сначала обрадовалась, что кровать у окна, удивилась, что никто не занял… Понятненько.

      Когда пошли в столовую, все выстроились парами, а Асе пары не досталось: в отряде было одиннадцать девочек. Ну и мальчиков столько же.

      – Коля, что ты стоишь? – сказала вожатая Лена. – Пары нет? А… вот Ася без пары, вставай с ней. Ну что значит «не пойду с девчонкой»? С девочкой, во-первых. Вставай, говорю, не выдумывай. Ася не кусается.

      – Тётя Ася, не кусайся, а то в лоб получишь, Ася! – продекламировал Даня Щеглов по прозвищу Мартыш.

      Все захихикали.

      Белобрысый Колька посмотрел Асе в глаза и быстро взял её за руку.

      Неоригинальные имена стали теперь такими редкими, что Колька, как и Прасковья, был один на весь лагерь. Фамилия у него была Огурцов, и он был старшим сыном директора лагеря. Только об этом никто не знал, кроме вожатых, потому что Колька не выставлялся.

      У Кольки было пять братьев, и все младшие. Самому-самому младшему Гошке исполнился недавно год, он только научился ходить и гулял по лагерю с мамой, которая работала здесь в библиотеке. Остальные братья были в отрядах: Мишка – в пятнадцатом, Стёпка – в тринадцатом, близнецы Федя и Петя – в восьмом. И все они были белобрысыми, зеленоглазыми, худыми, загорелыми. Похожими, как две капли воды.

      – Мне хоть бы одну дочку, – вздыхал директор лагеря Василий Николаевич, тоже белобрысый и зеленоглазый. – Для разнообразия.

      Все оживлённо болтали, а Колька с Асей шли молча. Было как-то неловко. Вдруг Колька взял и сжал Асину руку. Ася машинально сжала его. А потом опять Колька. А потом опять Ася. Так и шли всю дорогу, руки пожимали, а друг на друга не смотрели.

      3