Тонги. Игорь Скурча
т.е. левых прибылей не чурался. Особенно, когда стал зав. складом пиломатериалов. Соблазнов была масса: народ потихоньку строился и спрос на доски держался постоянно. Покупатели по квотной справке получающие товар, всегда упрашивали накинуть им негласно кубик-полтора. Как отказать народу?
Многие на этой должности спустя некоторое время заканчивали свою трудовую деятельность за решёткой. ОБХСС исправно не дремал. Однако Соломона карающая длань правосудия миновала. Тут уж точно не обошлось без божьего участия. Или, скорее, сыграла роль пониженная меркантильность Соломона, он никогда не жадничал. Говорил так: если тебе перепало прибытку на пять пальцев – показывал кисть руки – три отдай (загибал три пальца) – два оставь себе. В этой простейшей арифметике криминального распила в полной мере проявилась, пожалуй, сакраментальная соломонова мудрость.
*
Старик дернулся. Его осторожно трясли за плечо. – Что? Что? А?-
Рядом стоял Микандро (Миша), сосед из дома напротив. Он был младше лет на двадцать, поэтому более чувствительно воспринимал текущие события. Изредка бросал косые взгляды на лежащих на другой стороне двора бойцов-танкистов. Не сразу осмелился перейти улицу. Всё-таки не СССР, уже не вместе, и чёрт знает, чего им в голову взбредёт. Но, вроде, на него особенным образом не отреагировали. Микандро приободрился, представил себя удачным разведчиком.
Заговорил на мингрельском:
– Ну как ты тут Соломон. Опять тебя вроде как в плен взяли. -
Старик молчал.
Микандро сел рядом на маленький грубосбитый табуретик. На столик, выполненный в том же стиле крестьянского столярниченья, пододвинув кувшин с водой положил завёрнутую в полотенце снедь. Это была мегрельская дыня, длинная, как рыльца у местных наглых свиней, сующихся ими повсюду. К ней в комплекте шла живая аджика – перекрученные зелёные, а не сухие травы и перец, и в добавок – измельчённые орехи. По сути – овощной паштет, ароматный и жирный от протекшего орехового сока-масла. Дольки дыни, чуть-чуть сладковатые, намазывались зелёной массой… Соломон очень любил такой перекус: жевался легко, мягко глотался, не раздражая горло.
Стал потихоньку есть. Микандро же продолжал:
– Да с тобой нельзя рядом находиться. Ты – постоянный пленник. У немцев – был, в СССР – сидел, потом – абхазы вас прижали, а теперь и сюда привадил чужую армию. Остался бы в России, может бы тоже в плен попал. К американцам, например. Зачем сюда вернулся? -
Соломон спокойно и неспеша двигал челюстями, доедая до конца дыню. Потом, неожиданно отчётливо сказал:
– У американцев я уже был в плену.-
*
Жизнь Соломона к старости уже было окончательно устоялась. Благополучно и тихо он ушёл на пенсию по возрасту, но ещё лет 5 работал заправщиком ГСМ в родном леспромхозе недалеко от дома. С утра закачал технику топливом и свободен. Взял в аренду небольшой участок земли у колхоза под кукурузу. Работа в поле – бальзам на крестьянскую душу. Соломону, ногами прошагавшему почти по всей Европе,