Каратель. Иван Тропов
из себя ее ледяные щупальца… Но выкидывать было нечего. Если щупальца и были, то они ушли так же незаметно, как и проникли.
Я пытался унять эмоции, выстроить защиту – но едва мог справиться со страхом.
Две недели назад, когда мы были здесь все вместе, мы называли друг друга по именам. Виктор мог называть меня Храмовником, это в его стиле… Но как она могла узнать мою фамилию?.. Когда? И каким образом она вытащила это из меня? Я ее даже не почувствовал!
Ее улыбка стала под стать глазам. Она приподнялась на локте, а второй рукой вытащила остаток галеты из моих пальцев.
Но донести до рта не успела. Я поймал ее за запястья – и тряхнул так, что у нее клацнули зубы.
– Точно поняла? Тогда в следующий раз, прежде чем куда-то войти, спрашивай разрешения!
Она попыталась выдернуть руки из моих пальцев, но я сильнее стиснул ее запястья.
– Вежливо. Робко! И если я не горю желанием с тобой общаться, обходи меня стороной. И старательно отгораживайся. Если я что-то почувствую… Если мне даже покажется, что я что-то чувствую…
– Я вас прекрасно поняла… сударь!
Это старинное «сударь» не могло быть ничем иным, как издевкой, она почти выплюнула слово мне в лицо, – и все-таки она не издевалась, я видел это по ее глазам. Ярость душила ее, не оставляя место ничему иному. Ярость на меня – и, еще больше, ярость на себя. За то, что вынуждена смириться. За свой страх передо мной. Перед тем, что я ей показал…
Я выдержал ее взгляд. Дождался, пока она перегорит и сломается.
Она опустила глаза. Несколько секунд я сидел, нависая над ней. Расставляя точки. Потом улыбнулся – так же вежливо, как улыбнулась мне она минуту назад, – и, как можно мягче, поднялся. Мягко подтянул сбившееся одеяло, подоткнул ей под подбородок и вокруг плеч.
Неспешно вышел, закрыл дверь на ключ и двинулся дальше по коридору. Размеренным, уверенным шагом. Шаги она может слышать через дверь. Прошел через холл, вошел в столовую – и только тут позволил себе бессильно привалиться к стене, задрав голову в темноту.
Она наползала сверху. Свечи в канделябре догорели, остался последний огарок, огненный язычок едва теплился… Темнота над головой казалась бездонной.
Я позволил себе расслабиться – и телом, и волей. Перестал держать оборону. Дал мыслям течь свободно.
Господи… На что я рассчитываю? Разве под силу мне будет справиться с ней – если уже сейчас, когда она только начала приходить в себя… Мне-то казалось, что я всегда почувствую ее касание. Что могу блокировать ее атаку на самых подступах…
Она не должна была вытащить из меня ничего.
Ничего! Даже самые явные эмоции с поверхности моей души, даже тень этих эмоции не должна была ухватить, – не то что кусочек памяти!
Я помотал головой.
Спокойно. Только не сдаваться. Это мой последний шанс. Я не должен его упустить. Не могу его упустить! Не надо ее бояться. Опасаться – стоит, бояться – нет. Не надо паниковать.
Легко сказать… Как же ее не бояться, если я даже не почувствовал ее атаки? Я-то думал, такое вообще невозможно.