500 лет назад – 2, или Некогда скучать. Дмитрий Свиридов
пошла коту под хвост), сказал Николай Федорович, и князь, достав термос, протянул его Седову.
Надо ли говорить, что оба корабельщика, до того разглядывающие очередное чудо под названием «аптечка» и его содержимое, вытаращили глаза, когда от непонятного блестящего металлического… слитка, что ли, была откручена часть, оказавшаяся небольшой чашкой, а еще после некоторых манипуляций из крупной части, оказавшейся флягой, в эту чашку был налит горячий, исходящий паром взвар?…
Седов налил с полчашки взвара, высыпал туда порошок из бумажного пакетика, подождал, пока тот растворится, и сказал Пимену:
–Вот эту беленькую надо съесть и запить теплым. Беленькая – таблетка, убивает хворь, от которой у тебя кашель. Порошок, что я туда намешал, помогает выйти мокроте из груди, поэтому первое время будешь много отхаркивать. Потом вторую половину съешь, но это, наверное, вечером.
Пимен настороженно смотрел на все приготовления, а уж когда ему стали перечислять, что нужно сделать, и вовсе подался было назад. Однако, переведя взгляд на окружающих, увидел, что все настроены благожелательно. Подошедший с носа Ефим кивнул, подтверждая, что все так и есть, а сидящий тут же князь сказал прямо:
–Не сомневайся. Снадобья эти мы испробовали на себе, помогает.
То ли командный голос князя, то ли крест на аптечке, то ли вчерашние и сегодняшние рассказы помогли Пимену перебороть опаску, и он, аккуратно взяв половинку таблетки, положил ее в рот и так же осторожно проглотил, запив взваром. Не ощутив в организме признаков отравления, он допил до конца взвар и отдал чашку Седову.
–У тебя жара не было ли? – спросил тот, закрывая термос.
–По первости был, как травки попил, прошло вроде.
–Ну, значит, жаропонижающее давать не будем. А вторую половину – как я сказал, вечером, как на стоянку встанем. Да на горле запахнись.
Пимен, как и сам кормщик, был одет в некие неизвестные Седову по названиям одежды с преобладанием кожи, что было как раз по погоде, однако на груди рубаха была нараспашку.
Николай Федорович понес аптечку обратно в машину, а корабельщики, поняв, что больше никаких действий не планируется, вернулись на лодью. Канат снова был отпущен, и караван немного ускорил движение (вернувшись, Данило отеческим (или скорее матерным) подбадриванием поторопил гребцов). Хотя сделал он это больше для порядка, течение и небольшой попутный ветерок и так разогнали лодки до хорошей (ну, по речным меркам, кто понимает) скорости, пожалуй, немногим менее километров 15 в час. Князь, Ефим и Седов же снова уселись на импровизированной лавочке, глядя на реку. С момента отплытия от стоянки прошло, пожалуй, не больше пары часов.
–Всех болящих мне не исцелить, княже, я это прекрасно понимаю – сказал Николай Федорович, по своему истолковав взгляды, которые князь время от времени задумчиво бросал на него – да и срок годности у некоторых лекарств в аптечке к концу подходит. Нет, ядом они не станут, однако лечить будут много хуже. Но, если не туберкулез… ну, чахотка, или как тут называют, у Пимена,