Бар «Де Бовуар». Алина Оскольская
морщился Димка. – Мне там нечего делать. Бесполезная трата времени.
– Не ори? – завизжала мать. – Как у тебя язык вообще поворачивается так со мной разговаривать! Сопляк! Сколько мы с отцом горбатились на репетиторов твоих! А на военкомат! Мы на эти деньги отцу бы машину поменять могли! В Египет отдыхать съездили бы, как люди! На хрена мы тебя, спрашивается, отмазывали от армии? Служил бы сейчас, как вся эта шпана дворовая! Из приятелей твоих кто в ПТУ, кто в армию пошел, как дебилы!
У Полины, доедавшей ужин тут же, на кухне, заложило уши от материнских воплей. Она никогда не понимала, почему мать пытается почти любой разговор превратить в скандал и любое несогласие воспринимает в штыки.
– А я вас просил меня отмазывать? – Димка говорил сдержанно, но Полина чувствовала, как он весь кипит от злости. – Институт – это же твоя идея, не моя. Ну пошел бы я в армию, что такого. Папа же служил.
– Хочешь, как отец, да? – мать раздула ноздри. – На завод пойдешь, на зарплату двадцать тысяч? Или у нас на шее висеть собрался?
– Ничего я не собрался, – пожал плечами Димка. – Я в Питер переезжаю, там буду работать.
– И вали! Давай! Когда шишек там, в Питере, себе набьешь, обратно не возвращайся! Вырастили на свою голову тварь неблагодарную!
Она встала и нервно прошлась по кухне.
– Чего сидишь? Иди, собирайся. Вали! В Питер он переезжает. Родителям, которые тебя кормили-поили, помогать не собираешься? А? Что молчишь? Может, скажешь что-нибудь?
– Можно я скажу, что ты меня заебала? – громко и отчетливо произнес Димка.
Полина в страхе вжалась в стул. Она ожидала, что мать закричит и набросится на Димку, но та только остановилась, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Димка хлопнул дверью. На кухню вошел заспанный после ночной смены отец.
– Что у вас тут? – недовольно осведомился он.
– Ты знал? – набросилась на него мать. – Он институт собрался бросить, в город переезжает, работать будет, видите ли.
– Ну да, а что такого? – отец подошел к графину с водой и залпом осушил половину. – Не нужен ему этот институт, пусть пойдет, поработает, жизнь самостоятельную начнет. Глядишь, мужиком станет.
– И что, тебе это нравится? Это все дружки его, с толку сбили.
– Нечего дружков винить, сам захотел, пусть сам и расплачивается. Я считаю, это правильно.
– А то, что мы тянули его всю школу, столько деньжищ угрохали, это правильно? Правильно Люба Решеткина говорила: не делай добра, не получишь и зла. Вот Ксюшка, Колькина дочь, тоже вздумала было учебу бросить, так он…
Отец со стуком поставил графин на стол и вытер губы:
– Заебала ты меня со своими Решеткиными.
Он вышел. Полинина мать медленно опустилась на стул, глядя перед собой, губы ее шевелились, как в беззвучной молитве. Наконец она заметила Полину:
– Пюре доедай. И тарелку помой, я за тобой убирать не буду.
Дима переехал в город. Полина долго ничего о нем не слышала,