Восьмой десяток. Владимир Безладнов

      Он мог бы мне, в долг, как обычно —

      Под запись, налить… до зарплаты…

      Но, вместо ста граммов «Столичной»,

      Я слышу совсем непривычное:

      «Сыграете – выставлю лично!

      А раньше… – ни-ни, ребята!».

      Он горд! Он уверен, что даже

      О нем в газетах напишут:

      Ведь он, в редингот наряженный,

      Завитый и напомаженный,

      Три дня фотографу нашему

      Позировал для афиши.

      Он ждет от нас только победы,

      С какой-то наивной верой,

      Считая меня самоедом,

      А наши сомнения – бредом.

      «Сходи, – говорит, – пообедай!»…

      Но… дома не та атмосфера:

      Жена смертельно обижена.

      Ведь ночью, меня лаская,

      Прижавшись, как можно ближе,

      Она от меня – неподвижного —

      Услышала: «Это – лишнее!

      Сегодня нельзя… Я – Каин!».

      И я, действительно – Каин!

      Я – Авель… я – Ада… я – Селла!..

      Профессия наша такая —

      В судьбу персонажей вникая,

      И боль сквозь себя пропуская,

      Их души вселять в свое тело.

      Во мне – и Адам, и Ева…

      И яростный ум Люцифера…

      И Рай… и познания древо…

      И боль материнского чрева…

      И страх перед Божьим гневом,

      Как суть принудительной веры.

      Напрасно ждет развлечения

      Номенклатурный барин:

      Увидит он – в нашем прочтении —

      Не легкое нравоучение,

      А бездну душевных мучений,

      В мистерию вложенных Байроном!

      И я в лепешку разбиться

      Готов, с фанатичным упорством,

      В надежде, что это случится…

      Что мы создадим… по крупицам…

      Не Каина – братоубийцу,

      А Каина – богоборца!

      Труба пропоет Михаилова,

      Притихнут партер и ложи,

      И нечисть взвоет уныло,

      Явив свои мерзкие рыла,

      И ангелы белокрылые

      Взлетят на невидимых лонжах!

      Пространство библейской вечности!..

      И мы, в домотканых рубахах, там —

      В среде херувимов и нечисти,

      Слегка контражуром подсвеченной,

      Возникнем сегодня вечером

      Из бездны черного бархата.

      Сверкающих звезд мириады

      Зажжет небесная сфера,

      И над человечьим стадом,

      Лишенным Райского сада,

      Поднимется ввысь из Ада

      Гигантская тень Люцифера!..

      И зритель, проникнувшись темой,

      Поймет, что наш Каин мечется

      В жестоком конфликте с Системой…

      С авторитарной системой…

      С тоталитарной системой…

      Как первый борец человечества!

      Надеюсь, и критик – любой —

      Поймет и оценит это,

      Приняв наш спектакль,