Что-нибудь эдакое. Положитесь на Псмита. Замок Бландинг. Пелам Гренвилл Вудхаус
прекрасно ужились.
– Спасибо. Брак не бокс. Мне нужна кроткая, уютная, жалостливая жена. Поэтому я люблю вас.
Эйлин засмеялась:
– Ну, Джордж! Пойдемте, у меня масса дел. Если Фредди в городе, он захочет со мной повидаться.
Эмерсон покачал головой:
– И что вам дался этот Фредди? Ничего, приеду в Бландинг, там разберемся. Вам от меня не уйти.
Мы, умные, ученые романисты, сменяем романы на сценарии потому, что сценарий намного приятней и проще.
Скажем, если бы я писал сейчас для кино, на экране возникла бы надпись:
МИСТЕР ПИТЕРС
ОБНАРУЖИЛ ПРОПАЖУ
А зрители бы увидели, как сердитый человечек все это изображает. Минутное дело.
Печатное же слово требует большего.
Вынести бурю довелось той же Эйлин. Страдает всегда невинный.
– Старый гад! – кричал мистер Питерс.
– Папа!
– Что «папа»? Ну что «папа»? Да лучше бы он дом у меня отнял! Понимает, мерзавец, что почем! Казалось бы, можно оставить на секунду будущего родственника! Куда там! Коллекционер – хуже разбойника. Я бы скорей доверился синдикату Джесси Джеймс – Дик Тарпин – капитан Кидд[11]. Хеопс четвертой династии! Он больше пяти тысяч стоит!
– Папа, напиши ему. Он такой милый. Это он не нарочно.
– Не на-роч-но?! А как, по-твоему? Взял на сохранение? Старый клептоман! Нарочно, нарочно, не волнуйся. У него в замке музей. Я бы пять тысяч дал, если там найдется хороший взломщик! Взял бы он скарабея, стукнул заодно твоего лорда…
– Папа, скажи ему, он отдаст.
– Прямо сейчас! Отдаст он! Он помолвку расторгнет. Только намекни, он такую отмочит фамильную честь!..
– Я не подумала.
– Ты вообще не думаешь, то-то и плохо, – заключил беседу мистер Питерс.
Эйлин не заплакала, она плакать не любила, но, при всей своей кротости, обиделась – такие сцены всегда огорчали ее – и, воспользовавшись минутным затишьем, выскользнула из комнаты.
Ей очень хотелось, чтобы ее утешили. Кто же? Джордж Эмерсон? Он может перейти от слов к действиям. Вероятно, он считает, что лучший способ утешения – посадить ее в такси и отвезти в регистратуру.
Тогда к кому же ей пойти?
Перед ней встал образ Джоан Валентайн – сильной, уверенной, веселой, несокрушимой. Она надела шляпку и пошла к ней.
Как ни странно, на четверть часа раньше туда же отправился мистер Джонс.
После бурной, тяжелой сцены приятно перенестись в обитель мира и счастья; и я рад, что летопись наша уводит далеко от мистера Питерса, в курительную комнату Бландинга, известную своим уютом.
Когда Эйлин шла к подруге, в комнате этой находились три человека. Поближе к дверям, в кресле, сидел и читал Фредерик Трипвуд. Неподалеку распластался молодой человек, смотревший сквозь очки в роговой оправе на спинки игральных карт (Руперт Бакстер, бесценный секретарь лорда Эмсворта, недостатков не имел, но пасьянсом баловался). Дальше находился сам граф, тихо куривший сигару.
Книга, которую читал Фредди, привлекала