Избранница Серых холмов. Инесса Иванова
до руки Уны и ощутила холод. Да, девушка явно была опоена травами, приводящими в полусонное состояние, в котором нельзя понять, сон происходящее или явь. Ощутив моё тепло, Уна встрепенулась и посмотрела с ужасом, но уже через минуту глаза её снова заволокла пелена безразличия.
– Она предполагала, что я могу оставить Уну здесь, пока та не придёт в себя. А если вы станете возмущаться, напомнит о вреде здоровью несчастной жертвы. Даже пообещает наказать тех, кто перестарался с успокоительным отваром.
Арлен объяснял всё это таким спокойным тоном, поглядывая на Бранна, будто рассказывал забавный случай, произошедший недавно с общими знакомыми. Жрец слушал с мрачным видом и ничем не выдавал своих истинных чувств или ожиданий.
– Не переживайте, арта, – воспользовавшись паузой, вставил реплику Маркус из рода Бруклиев. – У нас есть охранные амулеты на такой случай. С вашей подругой ничего не случится.
– Вы, наверное, понимаете, что мы не подруги, – ответила я и перевала взгляд на жреца.
Лицо Бранна посерело, и на нём враз отпечатались морщины, которых не было заметно ещё минуту назад. Вероятно, он представлял, как станет оправдываться перед Жиннивер за проваленное задание.
– Пусть ваш путь будет лёгким, – мрачно произнёс он, не глядя ни на кого, и неглубоко поклонился.
Фейри ответили тем же и затянувшееся прощание было окончено к облегчению двух сторон. Повозка, приведённая в движение Кхирой, дёрнувшей рычаг, легко тронулась в путь, будто живая. И каярды, громко заржав, поспешили следом, ступая так грациозно, будто на их спинах не сидели взрослые мужчины.
Я всё оглядывалась назад, приказывая себе запомнить аромат листвы, тронутой осенью, шум крон, в котором слышала тихие стоны и всхлипывания молодых ясеней и басистые нотки их старших товарищей, и всё то, что я привыкла не замечать.
Теперь же ранее обыденное, не имеющее цены, представлялось настолько важным, что я, не задумываясь, отдала бы что угодно, чтобы остаются здесь навсегда.
Мелиады привязаны к родной роще, но иногда покидают её в поисках нового дома.
Однако на то всегда есть внутренние причины: ссыхания деревьев в связи с мором от древесных жучков или отсутствием рождения новых ясеней, а сейчас я уезжала, потому что так надо фейри, нашим дальним родственникам, но, по сути, чужому народу, с которым мелиады привыкли жить по соседству.
И всё же уныние – гейс, табу. Со слезами на глазах, но я благодарила Духов за то, что родилась здесь и прожила под сенью ясеней почти сотню лет. Видела смену времён года, слышала нашёптывания неподвижных наставников, шумящих кроной высоко в небе, где сливаются воздушные потоки.
А потом, незаметно для себя заснула на плече Кхиры. А когда очнулась от глубокого сна, уже начинало темнеть, и роща осталась на горизонте тонкой тёмной полоской.
Вокруг была чужая степь и менгиры – высокие камни, означающие пути сидов. Я только сейчас с тоской ощутила, что это больше не сон и не будущее, моё путешествие в новую жизнь началось.